Как она до этого докатилась? Это был, конечно, риторический вопрос, который Софи уже несколько сотен раз успела себе задать, сжимая ремешок наплечной сумки, в которой было несколько склянок, заботливо уложенных вперемешку с соломой, дабы они не звякали при ходьбе, но на него капитанша прекрасно знала ответ. Она отчетливо помнила тот момент, когда, пролетая мимо Края Вечной Ночи, сидя за столом вместе со своим единственным пассажиром, услышала в динамиках треск и приказ остановить судно для досмотра, если она они хотят прибыть в порт, после которого этот самый единственный пассажир подорвался со скамьи, на бегу напялил парашют и выбежал на открытую палубу. Звон падающей вилки, что в тот момент находилась в руках Софи, и рухнула на пол, до сих пор стоял у Фьюз в ушах. Он был там в тот момент, когда она, ощущая, как волосы у нее на затылке шевелятся, разворачивала Жестяну на 180 градусов. И когда обыскивала каюту пассажира, что попросил довезти его из Столицы до Края, а потом предпочел прыгнуть за борт. И в том числе в тот момент, когда ей на глаза попались несколько склянок, подписанных так же, как подписывались реагенты в Академии и различные зелья. Не трудно было сложить два и два, а точнее, несвоевременный патруль, странные зелья и внезапный побег, чтобы понять, что в сумке у безымянного суицидника было что-то ядреное, и когда Фьюз вернулась в Столицу, первым местом, в которое она поспешила, была алхимическая лавка.
А потом к Йору. И, благо, девочка не дошла до него, хотя бы потому, что босс явно бы не отнесся к этой находке хорошо. Не говоря уже о том, что не хотел бы быть соучастником. Честно говоря, Софи не знала, как Юлий бы отреагировал на подобные выходки, предложил бы продать их на черном рынке, или же вовсе уволил бы бедную капитаншу. Не то, чтобы она была важна для него, в конце концов, ведь у этого мужика и так было несколько кораблей, а потерять «дырявую колымагу», которой он часто обзывал Жестянку, явно не было для него чем-то существенным. И, вероятно, именно из-за страха потерять вообще все ниточки, ведущие к нормальной жизни, Софи и пришла к выводу, что лучше сделает все сама. Ведь черный рынок существует не просто так. Конечно, он должен быть спрятан достаточно хорошо, чтобы до него не дотянулись руки закона, но ведь должны начинающие контрабандисты иметь хоть какой-то шанс добраться до тех людей, которым нужно купить что-то не совсем... законное.
«Начинающая контрабандистка» - с кислой миной проходя мимо очередного поворота в темную аллею, подумала Софи, все еще сжимая ремешок сумки в одной руке, а во второй маленькую бумажку, на которой кривым почерком был написан адрес, одновременно с рукояткой зонтика — единственного предмета, спасавшего от утреннего дождя, который и так был крайне некстати. С одной стороны, иметь проблемы с законом вряд ли было чем-то, чем Фьюз хотела располагать. Может, надо было выкинуть эти склянки, но деньги все равно были нужны, не говоря уже о том, что босс в последнее время вряд ли бы не поскупился на аванс, если бы у него были предложения. Но их не было. Как и денег. И еды. И один из шлангов в машинном отделении вызывал у Софи параноидальное чувство, что он в любой момент может лопнуть. Словом, потратить материальные ценности было куда, и этот факт и заставлял девушку двигаться вперед, пока та  не дошла до дома с табличкой «Прут 173».
Названия улиц в Столице были странными. Не потому, что названия были сами по себе непонятные, а потому что в одном и том же районе можно было встретить улицу какого-нибудь Святого Аврелия, но сделай ты пару шагов в сторону, и натолкнешься на переулок Игддр-Хальфат, и это были вполне себе реальные названия. Улица (или бульвар, а может еще один переулок) под названием «Прут» не вызвала у Софи, скучающей по простым обозначениям на манер «Линия 1», «Линия 2» и тд, что использовались в Крае Вечной Ночи, каких-либо вопросов только по этой причине. С другой стороны, вопросы появлялись, когда девица, обойдя нужный ей дом два раза, и нашла только одну красную дверь, хотя слово «красный» здесь вряд ли подходило. Потому что алое дерево, из которого эта дверь была сделана, со временем было истерто до такого вида, что была скорее серой. Но это точно было красное дерево, и, судя по тому, что это была единственная подсказка Софи, ей нужно было именно туда. Смущали только ритмичные вздохи, доносящиеся изнутри, да висевший чуть выше багряный фонарик, который не давал никаких иных догадок, что если Фьюз зайдет внутрь, то у нее не попытаются купить что-либо, а, скорее, попробуют что-то продать. На час. Или два.
С другой стороны, инструкции были вполне четкие. В смысле, тебе же сказали, что нужно войти в красную дверь? В письме точно была указана красная дверь, и вот она и была — дверь из красного дерева. Плевать, что за ней кому-то нещадно делали «приятно», возможно, это вообще голосовая запись. Прикрытие для матерых контрабандистов под бордель, в то время как сидящие внутри суровые мужики договариваются о том, за сколько они будут покупать какую-нибудь китовую кость или еще что-нибудь запрещенное. Эти мысли придали Фьюз сил. Ну, в конце концов, что такого может случиться, если она зайдет? И она зашла. Точнее, просто открыла дверь и тут же ее закрыла, надеясь, что картинка чьей-то волосатой задницы, двигающейся вверх-вниз в быстром ритме, будто она взбивала сливки, не застрянет в ее голове на несколько лет. Припав к двери спиной так, будто эта самая волосатая задница может добраться до нее, Софи, поджав губы, постаралась как можно меньше думать об увиденном и еще раз пораскинуть мозгами. Возможно, это была не та красная дверь, что была ей нужна.
К примеру, прямо напротив был такой же дом, с вывеской, на которой на языке Айрона было написано «Алые Ворота», и хотя дверь в это заведение не была красной, в голове Фьюз появилась дикая догадка, что, возможно, ей именно туда и нужно было. Взгляд поплыв вверх — строение напротив соединялось с домиком с красным фонарем перемычкой, своеобразным крытым мостиком, объединяя два здания в одно, по крайней мере с технической точки зрения. С технической точки зрения это тоже был «Прут 173». И перспектива встретить человека по имени «Чистильщик» не в публичном доме радовала Софи чуть меньше, чем вариант встретить его в каком-нибудь питейном заведении. Кто вообще назначает встречи в борделях? Не мог же этот брутальный мужлан надеяться на что-то из разряда интима, если его клиента зовут «Йорик»? Или это был бордель с очень узконаправленным «товаром»? Настолько узконаправленным, что встреча двух брутальных мужчин (а в голове Софи мужики с именами Йорик и Чистильщик  не могли быть не брутальными мускулистыми бородатыми мужланами, и, вероятно, именно по этой причине Фьюз и взяла этот псевдоним, устрашения ради) в нем не была чем-то из ряда вон выходящим? Мысли определенно не в ту сторону текли, и только для того, чтобы убрать из головы воображаемую картинку двух волосатых дровосеков, готовых заняться непотребством, Софи двинулась к Алым Воротам, пинком открыла дверь и тут же пожалела об этом, ибо эпичное появление встретило не большое помещение, которое можно было ожидать от питейного заведения, а лестницу вниз. По которой надо было спуститься. И, медленно, стараясь не скрипеть с каждым шагом, капитанша, сложив зонтик, упрятав бумажку в карман, начала свой спуск в место, которое определенно означало некий аналог загробного мира с Айрона. Не то, чтобы Софи что-то понимала в мифологии островов потомственных работорговцев, но встреча в подобном месте точно должна была иметь какой-то мрачный подтекст.
И, когда руки девицы легли на ручку двери, она была морально готова ко всему. Вздохов, ахов и охов в этот раз не было — только еле слышная музыка, и когда Фьюз все же набралась смелости, чтобы зайти внутрь, взгляду ее предстало чистое помещение. Даже, не столько чистое, сколько «стерильное». Кафельный пол, пара стульев, белые стены, кажется, из того же кафеля, одна единственная лампа, массивная дверь впереди и небольшое окошко с полочкой справа, отгораживающее стоящего за ним человека решеткой и стеклом. Видимо, это было некое подобие кассы. Или пропускного пункта. Место, честно говоря, напоминало больницу, разве что не такую больницу, что можно было увидеть в более цивилизованной части Столицы, а, скорее такую, в которой из вас удалят несколько пуль, заштопают, и не станут задавать лишних вопросов. И это впечатление вполне подходило для места, где могли бы скупить левые медикаменты, которые Софи пыталась продать. Да, оно определенно подходило лучше, чем бордель. Поэтому, набрав чуть больше смелости из-за логичности происходящего, Фьюз побрела к окну, только для того, чтобы увидеть, что стекло в нем было темное, и заметить, кто за ним стоит, было невозможно. Если только не посмотреть в маленькое отверстие в нижней части, через которое, видимо, надо пропихивать деньги, и, попытавшись наклониться и хотя бы понять, есть ли кто на том конце, Саливан-Фьюз подпрыгнула на месте от внезапного вопроса:
- Чем я могу вам помочь? - спросил вежливо стоящий на той стороне окна человек, то ли для того, чтобы предотвратить возможность увидеть его лицо, то ли потому, что выкрутасы очередного клиента его уже порядком достали
- А... - запнулась девица, открыв рот, затем подняла левую руку с указательным пальцем вверх, хотела было что-то сказать, но, вдруг вспомнила о чем-то, полезла искать что-то по карманам и, чуть не выронив это «что-то», из рук в процессе, а затем все же выронив, резко наклонилась, подняла с пола бумажку и, выпалила практически на одном дыхании, будто в режиме ускоренной записи — Яйориккчистильщику! -
Секунда молчания. Застывшая рука Софи, предъявляющая бумажку на суд стоящего за окошком человека, будто это было доказательство того, что она действительно является воображаемым Йориком. Секунда, длящаяся для Фьюз вечность.
- Хорошо, я передам. Присядьте, пожалуйста. - не меняя градус вежливости и доброжелательности в своей интонации, будто он был не живым существом, а роботом-консультантом, произнес мужчина, после чего на окошко резко опустилась деревянная заглушка, полностью закрывающая и стекло, и решетку, при этом имеющая на себе надпись «перерыв».
Салли подождала еще секунду, для уверенности, а затем выдохнула. По крайней мере, ей не выстрелили в лицо. И, может быть, ее даже не ограбят, ибо место выглядело довольно цивильно. Цивильнее ожидаемого бара, по крайней мере. И это немного успокаивало. Поэтому, присев на один из трех простеньких стульев, что были у стены, стоявшей напротив окошка для клиентов, девица чуть получше обхватила обеими руками сумку со склянками, поставив зонтик рядом. Все было не так уж плохо. По крайней мере, такими были мысли Софи, ровно до того момента, как за дверью, что вела, видимо, в глубины этого заведения, не раздался истошный крик, прервавшийся слишком резко для тех обстоятельств, когда человек решает сам справиться с болью. Будто его прервали. Насильственно. Топором. Фьюз сжала сумку чуть сильнее, одновременно немного сжимаясь от страха на стуле.

В общем и целом ничего важного и существенного не случилось. Фьюз довольно таки долго сидела на стуле, подрыгивая ногами и все еще сжимая сумку. За время ожидания ее мозг успел нарисовать сотни сценариев, некоторые из них имели в себе злобного мужика в маске и с устройством, которое обычно используют лесорубы, называющие его «Автоматическая пила». Конечно, для распиливания тел, и тем более тел хрупких капитанш эта штука подходила плохо, и, опять же, за время ожидания Софи почти уже поверила в то, что если ее убьют, то точно не автоматической пилой, ибо лезвия наверняка будут застревать в костях, а так недолго и до самой поломки устройства, а это всегда печально. Поэтому, она начала думать о том, как сделать пилу, которая могла бы без проблем распилить человека, без особых затрат и относительно удобно, и, быть может, даже безболезненно для распиливаемого, но, увы, закончить эти размышления ей не удалось, не смотря на то, что в мозгу уже начал постепенно рисоваться чертеж этого изобретения.
А все из-за громко поднявшейся заглушки, что закрывала окно кассы, или чего там еще, снова открывая Софи вид на темное окно с решеткой, за которой, судя по шороху, снова находился тот странный человек, что скрывал свою личность, но тем не менее поскупился на самый простой изменятель голоса. Фьюз не знала точно, как называется эта штука, но точно видела их в действии, позволяющих поменять голос владельца на глухой бас, в тех случаях, когда нужно было быть максимально скрытным.
- Проходите вперед, по коридору налево, до двери слева, с  табличкой «Хирург». - произнес голос, после чего табличка «перерыв» снова с грохотом опустилась сверху, заставляя Фьюз в очередной раз за день подпрыгнуть на месте от неожиданности. Если это был местный клиентский сервис, то в это место Софи, определенно, не захочется заходить снова, хотя бы потому, что, вполне вероятно, если кто-нибудь когда-нибудь попытается ее выпотрошить, то после операции ее сразу выкинут за порог. В глубине души Софи надеялась, что хотя бы зашитую. Но все это были левые мысли о левых делах, в то время как сумка в руках у Фьюз вполне четко говорила о том, что ей пора сконцентрироваться на сегодняшней миссии. Поэтому, не успев поблагодарить незнакомца, что тут же закрылся в своей каморке за окошком, Фьюз медленно поднялась со стула, чертыхнувшись из-за затекшей от долгого сидения левой ноги и, забыв у стула зонтик, вприпрыжку поковыляла к дверям.
Те открылись с характерным щелчком, когда девица их легонько толкнула, и, сделав еще пару не совсем грациозных шагов, капитан тут же приметила механизм на одной из двух дверей, что, видимо, запирал их от каких-нибудь неприглядных посетителей. Когда обе створки закрылись за спиной Софи, и снова характерно щелкнули, по спине Салли пробежался характерный холодок. Все это место наводило некий ужас, но то был тот случай, когда Софи не могла разобраться, то ли это было дело ее паранойи, то ли все действительно было плохо. Очень плохо. И ей стоило бежать, но закрытые двери уже отрезали путь, а колотить в них с криками «Откройте» сейчас было еще рано.
На всякий случай глянув направо, не смотря на то, что идти ей следовало налево, и приметив небольшую дверцу, ведущую, видимо, в помещение за окном, Фьюз вздохнула, повернула голову и задумчиво посмотрела в нужную ей сторону. Та часть коридора выглядела довольно таки внушительно, разделяясь чуть дальше на еще одно ответвление, то табличка с надписью «Операционная» говорила о том, что туда, скорее всего, идти не стоит. Вообще. Никогда. Сглотнув, еще раз выкинув из головы мысли об автоматической пиле, девица двинулась вперед. Одна дверь, с характерной табличкой WC. Затем вторая, без таблички. Третья, с инициалами и, судя по всему, затертой фамилией, гласившими «И.О. *****». И четвертая, с надписью «Хирург» и без каких-либо фамилий или имен. С другой стороны, было бы забавно, если бы дойдя до этой двери Софи прочитала что-нибудь на манер «Хирург», а чуть ниже было бы подписано «Иоганн Вольфович Чистильщик». Эта же мысль заставила капитана задуматься о том, что сегодня она вовсе не Софи Саливан-Фьюз, а Йорик. Брутальный мужик из порта, который перерезал горло своему дружку и отобрал его добро. В смысле, медикаменты. По крайней мере именно такая история родилась в голове Салли, когда ей пришла в эту же голову мысль назваться Йориком, но здесь все еще была маленькая проблема... Софи могла назваться хоть Юлием Йором, но она им не была. И Йориком  тоже. И это был минус. Потому что эту дверь должен был открыть именно злобный матрос со шрамом на глазу.
Но ее открыла Софи. Предварительно сглотнув, постучав и осторожно, хотя все равно со скрипом, повернув ручку, девушка медленно приоткрыла дверь, просунула вперед голову и быстро, настолько, насколько ей позволяло ее зрение, оглядела помещение. Это был кабинет. В смысле, было странно ожидать здесь отделение городского цирка, но тот факт, что в ней ее не ждала толпа злобных мужиков, уже настораживала. Зато ждала довольно мрачная на вид девица с чаем в руках, разбившая уже успевший сформироваться в голове Фьюз шаблон, от чего у той вырвалось изо рта только «Извините». После чего рыжеватая голова втянулась обратно в коридор, а дверь закрылась.
Фьюз все еще держалась за ручку. Это не был Чистильщик. В смысле, за столом сидел и пил чай не Чистильщик, не брутальный бледный мужик с монструозными скулами, жестоким орлиным взглядом и гладко выбритой головой, на которой из волос была только козлиная бородка. Потому что что может быть злее козлиной бородки? Секунда, затем еще одна. Надо было что-то делать, но план постепенно рушился на глазах у Фьюз, которая успела уже заготовить фразы, которыми бы метко и дерзко отвечала этому злодейскому ублюдку, которого не было. И это беспокоило больше всего. Тем не менее, это все все равно были только мысли, вряд ли ей бы вообще удалось что-то сказать, кроме причитаний, и сделать что-то, кроме нервозного дрожания. Поэтому, с принятием того факта, что все равно ничего из того, что задумала Саливан-Фьюз, ей бы не удалось сделать, она еще раз постучалась, приоткрыла дверь и... Нет, не просунула снова голову, а открыла дверь пошире, зашла внутрь, стараясь не смотреть на незнакомку, закрыла за собой дверь и, сжимая левой рукой ремешок наплечной сумки, что сейчас висела на уровне пояса Софи, встретилась взглядом с довольно странной на вид девочкой. Девушкой. Женщиной?
- Эм. Здравствуйте. - внезапно довольно таки ровным тоном произнесла Софи, придя к выводу о том, что начать стоит таки с приветствия — Я пришла по объявлению. В смысле, по письму. Продать. Это. -
Руки легли на сумку, приподняли ее, показывая ее Карин так, будто бы та обладала рентгеновским зрением. И, в этот момент глаза Фьюз заметили стул. И стол. И чай. Поэтому, еле слышно охнув, капитан быстренько зашагала к месту, где должны были сидеть клиенты, отодвинула стульчик, села на него, сложив сумку на колени, и тут же вспомнила, что оставила в вестибюле зонтик. Но то был зонтик, в то время как сейчас Фьюз сидела на том, где она должна была таки договориться о сделке. И в этот момент что-то в голове Софи щелкнуло, хотя бы потому, что этот разговор никак не должен был отличаться от тех, что она обычно вела с другими людьми, когда договаривалась о перевозках или ремонтных работах в доках.
- У меня есть двадцать три бутылки чего-то, в чем я не разбираюсь. - начала она, приоткрыв сумку и достав оттуда одну из склянок, что была помечена бумажкой с тонким почерком, который тут же нейтрализовала надпись красной краской поверх текста «ЯД» - Мой знакомый оценил содержимое в 45 золотых за пузырек. Я готова отдать их за 15, учитывая, что точно не смогу набить цену лучше, не разбираясь в вопросе. -
Бутылка тут же оказалась на столе, рядом с чаем, до которого Фьюз так и не дошла, видимо, для того, чтобы, как и другие предприниматели, с которыми общалась Софи, могли оценить предлагаемые услуги. И хотя эти ее «честные» разговоры вряд ли бы могли набить цену побольше, Фьюз все же не имела ровным счетом никакого понятия, сколько вообще она может получить профита с этой сделки. Хотя, опять же, учитывая, что за билет пассажир все же заплатил, да и сбежал, не забрав с собой своих денег, да еще и оставил все это добро бедной капитанше, которой придется потом от него избавляться, профит все же был. Осталось только договориться, больший ли, маленький ли, но как только Фьюз успела об этом задуматься, ей на глаза попалась кружка с чаем, которую та тут же взяла, предварительно извинившись, и принялась пить. Потому что чай это хорошо, а день был крайне тяжелый. Правда, где-то на середине процесса, вдруг осознав, что ее собеседница так ничего и не сказала, Софи задумчиво посмотрела по сторонам и выпалила,  видимо, забыв представиться в самом начале:
- А когда подойдет Чистильщик? В смысле, я знаю, что вы ждали Йорика Жестокого, но я просто придумала псевдоним от балды... - "жестокий" был еще одним дополнением к истории о злобном мужике из доков, прирезавшего своего друга, а затем... ну, вероятно, вы уже знаете.

Когда Фьюз опустила чашку с чаем на стол, наполовину ее опустошив и практически не заметив вкуса за всеми нервами, которые сейчас с криками покидали ее мозг, пока последний расслаблялся и практически откинул идею о скорейшей смерти своей хозяйки, перед ней уже была записка. Которая, возможно, была тут с самого начала, и Софи просто ее не заметила, но характерный взгляд незнакомки, намекающий на то, что лист бумаги предназначен именно рыжей капитанше, говорил о том, что, похоже, написано это письмо было пока Салли пила чай, и, надо сказать, это было самое быстрое написание документов за всю жизнь девицы. В смысле, даже Йор писал медленнее, не смотря на то, что занимался писаниной весь день, хотя, теперь, когда Софи об этом задумалась, он в основном ставил печати и делал подписи, в то время как всю писанину за него делал то ли секретарь, то ли секретарша... Честно говоря, Фьюз не знала, кто вообще работает на ее босса, кроме нее, но чем дольше она погружалась в эту тему, тем жестче было возвращение в задумчивую реальность, где Фьюз держит перед глазами текст, читает его третий раз подряд и все не может уловить смысл. Но на четвертый уловила.
Глаза девушки поднялись над листком бумаги, исподлобья взглянули на Чистильщика. Звук двигающихся ржавых шестеренок. То был мозг Софи, со скрипом пытающийся свыкнуться с мыслью, что Чистильщик это женщина. Молодая женщина с уставшим взглядом, относительным ворохом на голове (хотя, опять же, прическа Фьюз тоже была не самой элегантной на свете, так что ей-то о чем вообще говорить?) и красивым бантиком на шее. Бантик, пожалуй, не вписывался больше всего, хотя, вероятно, на первоначальном образе Чистильщика, что выдумала за время дороги Фьюз, он бы смотрелся еще более гротескно. И пугающе. Все же бантики больше шли девицам, чем бледным мужчинам средних лет с козлиными бородками, острыми скулами и орлиным взглядом. На этой мысли прозвучал звук бьющегося стекла, который слышала только Фьюз — образ жестокого тирана-хирурга раскололся на множество осколков и рухнул в глубины памяти, только чтобы потом вернуться в виде какого-нибудь ночного кошмара. Честно говоря, Фьюз было практически жаль беднягу, хотя бы потому, что этот образ был додуман до мелочей, и избавляться от него так бесцеремонно было как минимум расточительно. Но, сейчас все еще были дела поважнее.
- Эм. Приятно познакомиться. А я Йорик. В смысле, Софи. - произнесла девушка, протянула руку через стол, но, не успев привстать, чтобы пожать руку, вдруг осознала то ли глупость всей ситуации, то ли то, что пришло ей в голову следующим, заставляя резко убрать руку, тихо ахнув, и наклониться поближе к девице, что не произнесла ни слова за время их «разговора» - Извините. Нас, наверное, подслушивают... Я... Эм. Прошу прощения. -
Она резко дернулась вперед, чуть привстав со стула, взяла в руки перо, перевернула лист чистой стороной вверх, и тут же принялась строчить свой ответ. Конечно, скорость письма была не такой быстрой, но по крайней мере Саливан спасала немногословность, и, спустя какое-то время, та с гордостью развернула лист на 180 градусов, чуть подтолкнула его кончиками пальцев поближе к Чистильщику и с гордым видом сложила руки на груди.

Записка была короткой, Фьюз пропустила тире, но в общем и целом доносила тот смысл, который Фьюз пыталась донести. Дело было даже не в честности, учитывая, что абсолютно все торговцы пытаются друг друга обмануть, а в долгах, которые нужно было платить. И 600 монет было большими деньгами. Не такими, благодаря которым Фьюз могла бы позволить себе новый корабль, или типа того, но такими, ради которых нужно было работать. И жизнь всегда находила способы свести счеты, если не сейчас, то позже. Так было, когда она попыталась попасть в альянс и прогорела на первом же полете. Так было, когда ей нужны были деньги, и тот человек, что всегда готов был дать ей взаймы, вдруг отказался от своего предложения, не оставляя иных вариантов, кроме банков и кредиторов. И лучше бы закрыть вопрос о долге сейчас, пока Софи сидит в этом кабинете и пьет чай, а не в тот момент, когда Вселенная решит, что для этой маленькой капитанши случилось слишком много хорошего, и пора бы пнуть ее под зад, отобрав последние деньги в самый черный день. Нет, такого точно не хотелось. Поэтому, отпив еще немного чая, Фьюз поглядела в мелкую лужицу — все, что осталась от напитка и в голову ее пришла другая мысль, вместе с образом одной маленькой девочки, которая, в свое время, предложила Софи свой кусочек шоколадки за... Да за просто так, кажется. Эта мысль натолкнулась на другую, вторая на третью, в результате чего в голове Саливан-Фьюз опрокинулось множество доминошек, часть из которых были посвящены тому, что, вероятно, эта девушка предлагает такую цену Софи не от хорошей жизни, и у нее наверняка есть свои проблемы. Поэтому, если Фьюз действительно решила ограбить бедного хирурга, а именно грабежом и было это, в понимании Софи, то она хотя бы сделает это так, чтобы на нее не держали зла. Говорят, это к плохой удаче, когда на тебя зол хирург. Или любой человек со скальпелем.
- Вообще, у меня есть немного вкусного чая, которого я не пью по работе. - перед глазами тут же пронеслись мешки с кофейными зернами — единственный напиток, который капитан могла себе позволить просто чтобы не заснуть за штурвалом — Я могу принести его, наверное, хотя бы в качестве «спасибо». -
Птица слева от Фьюз резко гаркнула. Честно говоря, Софи не знала, что это за птица вовсе, да и не была уверена в том, что к этому звуку применимо определение «гаркнуть», но вот дернулась на стуле она довольно таки резко, тут же отклоняя тело подальше от источника шума, одновременно смотря на совушку с неким опасением. По крайней мере Софи казалось, что пташка похожа на сову. И, чуть нахмурив брови, видимо, не слишком веря в стечение обстоятельств, которое Фьюз только что пришло в голову, она кивнула в сторону пернатого спутника Чистильщика... Чистильщицы?
- Любит чай? -

Отредактировано Sophie Fuse (2017-09-24 15:05:11)

В каком-то смысле подобное общение радовало Софи. Не то, чтобы ей часто приходилось заниматься темными делишками, но, определенно, долю адреналина они приносили, ведь в большинстве своем Фьюз проводила время за механизмами и проверкой Жестянки на предмет появления новых косяков и лопнувших кабелей и труб. Это не было скучно — каждый раз она находила какие-то новые места, где что-то могло пойти не так, и устраняла все последствия полетов с помощью сварки, изоленты и кузькиной матери. Но время от времени смена деятельности приносила некоторое счастье и, вероятно, в этом была основная причина, по которой на лице Фьюз сейчас было не обыкновенное растерянное выражение лица вперемешку с усталостью и синяками под глазами, а чуть более уверенный вид и легкая улыбка. Не без синяков. Они-то никуда не делись.
- Отлично, тогда с меня в следующий раз чай... - произнесла она настолько жизнерадостно, насколько позволял тихий кабинет и не менее тихая собеседница, еще раз повернув к себе листок и чирканув на всякий случай туда адрес, куда, если что, можно будет обращаться, дабы осуществить ту часть уговора, что подразумевала перелеты — Я работаю на одну компанию, и если понадоблюсь, через них меня можно будет найти. Просто скажите, что ищете Фьюз и... гм. -
В голове Салли раздался щелчок. Карин, Конечно, его слышать не могла, но вот Фьюз расслышала вполне отчетливо, хотя бы потому, что то был ее собственный мозг, в очередной раз отвлекшийся на случайное слово, заставив девушку задуматься над чем-то совершенно другим. Честно говоря, это случалось по много раз на дню, и хотя Софи не могла сказать, что ей самой это мешало, возможно, именно из-за этой особенности ей было трудно общаться с людьми, не всегда поспевающими за тем, что творилось в голове капитана, в особенности в тех случаях, когда Саливан-Фьюз не успевала озвучить даже части той монолога, что проходил в это время в ее черепушке.
В тот момент, когда перо написало последнюю букву в адресе, а точнее, номер дома в портовом районе, где находился офис «Йор&Соло», глаза Софи поднялись. Да, задумка с подслушиванием была веселой. И, конечно, всегда были какие-нибудь маги, которые читали разум, могли ставить заклятия-жучки и вообще легко осуществлять шпионскую деятельность, но весь этот разговор все равно выглядел странно. Может, потому, что говорила одна только Софи, по крайней мере «говорила» в плане открывания рта. Ну, и кроме сыча, конечно. И, теоретически, еще в начале Фьюз уже спалила и свое имя, и то, зачем она сюда пришла, так что не было смысла и дальше продолжать общение текстом, если только у Чистильщицы (мужской род по мнению Софи здесь все же плохо подходил, поэтому хотя бы в своей голове она использовала женское обращение к своей покупательнице) не была сверхзапущенная паранойя на пару с осторожностью. Или же...
Фьюз положила перо на бумагу, стараясь не пачкать ее чернилами сверх меры. Затем, отведя в сторону взгляд, поджала губы,  еще раз взглянула, слегка нахмурив брови, на Карин и сделала тот единственный жест из языка жестов, который она помнила: постучала по предмету, в данном случае по своим губам, затем скрестила указательный и средний пальцы на правой руке и чуть отвела ее в сторону, будто тянула за нитку. Это, кажется, переводилось как «не работает». По крайней мере в тот день, когда в доках Софи впервые встретилась с одним из рабочих, у которого не было языка (Фьюз так и не решилась спросить, где он его потерял), и пыталась выяснить, нашли ли они какие-либо проблемы при ремонте Жестянки, тот постоянно стучал по одному из вентилей во втором машинном отделении и показывал именно такой жест со скрещенными пальцами на одной пятерне, и спустя десять минут шарад яростно закивал головой, когда Фьюз додумалась спросить «Не работает?».
По крайней мере вариант с немотой был бы логичным. Абсурдным, ибо вся эта шпионская игра со стороны Софи в итоге выглядело крайне глупо, но хотя бы объясняющим, почему Чистильщица ни разу не произнесла ни слова  за все это время. Не то, чтобы Салли знала, как работал черный рынок, но ей почему-то казалось, что максимум, с чем она может встретиться, так это с какими-нибудь странными позывными типа «Уставшей колибри», или «Жалкого Ужа», и для этого она и придумала Йорика Жестокого.. Или Сурового.. Честно говоря, Фьюз уже успела забыть, что именно там был за Йорик, но он точно был. Зря, правда.
А спустя полсекунды после того, как Саливан-Фьюз задала этот вопрос, хотя, вряд ли его можно было назвать вопросом, она тут же пожалела о нем. Во-первых потому что это было не ее дело. В «во-вторых» не было никакой необходимости, хотя бы потому, что Софи хватало первого, чтобы раскраснеться, потупить взор, вспомнить при взгляде на сумку в ее руках про то, зачем она вообще сюда пришла, быстро положить эту же сумку на стол, чудом (а точнее, не чудом, а предусмотрительности благодаря) не разбив содержимое, взяться за мешочек с золотом, оставленный Карин, выронить его, поймать на лету, чуть не свалившись со стула, резко встать, одновременно выпалить извинения и поклониться, а затем быстро-быстро отбежать в сторону выхода, чуть не впилившись по дороге в дверь кабинета, но в итоге удачно проскользнув в тот момент, когда эта единственная преграда приоткрылась, когда за дверную ручку потянул Чистильщик. Не тот, а точнее, не та, что сидела за столом в обществе сыча, а тот, которого успела придумать и забыть Софи, то есть, высокий бледный мужчина с выбритой головой, острыми скулами и козлиной бородкой, единственное отличие которого от воображаемого Главного Злодея заключалось в довольно таки добрых голубых глазах, тут же проследивших за убегающей с кошелем в руках рыжей девахой, промчавшейся по коридору так быстро, как только позволяла ее комплекция.
Затем Чист-, прошу прощения, секретарь, что все это время находился в небольшой каморке с окном из темного стекла, через которое он общался с посетителями, недоуменно воззрился на Карин, но, встретив такой же взгляд пожал плечами, чуть приподняв брови, и констатировал следующее:
- Еще один посетитель. Коса в ступню ударила. Палец на ниточке держится, можно сказать. - и закрыл дверь, вернувшись в коридор, где уже не было той быстрой рыжеватой девицы, что убежала с деньгами. И которая, судя по реакции Чистильщика, и теперь уже той, что сидела за столом, и была девушкой, а не лысым секретарем, не была воровкой, раз за ней не гнались, а значит, это было не его, секретаря дело...
Как не был делом Софи, пытающейся отдышаться прильнув спиной к стене, вопрос немоты. Но в руках у нее были деньги. И это было хорошо, не смотря на то, что на лице все еще был довольно яркий стыдливый румянец, а сердце бешено колотилось, то ли от беготни, то ли от того, что она, наверное, оскорбила Чистильщицу, то ли от того, что по дороге ей на глаза попался истекающий кровью мужик, маты которого Фьюз слышала даже на улице, хотя те доносились из довольно таки глубокого подвального помещения. И, теоретически, на этом можно было закончить... В смысле, пойти к Жестянке, улечься на койку, все еще сжимая кошелек с монетами, и попытаться уснуть нормальным сном, а не бешеной получасовой дремой, но во всем этом оставалась одна проблема. Она все еще должна была чай. И это заставило Фьюз задуматься... До корабля где-то час ходом. Сейчас утро. Хирурги, наверное, работают допоздна. Час-полтора обратно, учитывая, что этот чай еще нужно найти в малом грузовом отсеке — Софи действительно не помнила, куда его положила. Но, в любом случае, она могла бы успеть до гипотетического конца рабочего дня Чистильщика. Прежде чем у той появится свободное время и она решит научить Фьюз хорошим манером. Скальпелем. Саливан-Фьюз выдохнула. А затем побежала вперед, в ту сторону, откуда пришла в этот район, направляясь в те доки, что принадлежали «Йор&Соло», и где сейчас стояла Жестянка...

Возможно, стоило начать с того, что Фьюз бежала. В последнее время слишком много раз ей приходилось бегать, в начале по всей Жестянке к капитанскому мостику, чтобы развернуть корабль, затем к оценщику, затем еще в кучу мест, и на сегодняшний день, не смотря на то, что, по сути, все уже закончилась, Фьюз все равно бежала. Возможно, в беге было нечто успокаивающее, по крайней мере пока у тебя ноют ноги, а учитывая небольшой ящик в руках девицы, еще и руки, проблемы редко добираются до твоей головы. Но когда ранее днем Софи все же добежала до своего корабля, в пару прыжков преодолев темный грузовой отсек и оказалась в середине корабля, где были каюты, проблемы все таки появились. Хотя бы потому, что Фьюз вообще не помнила, куда убрала ящик с чаем, что ей достался после того случая с перевозкой и штормом, из которого Жестянка вышла невредимой только потому что была невероятно крепкой, в результате заслужив своей хозяйке немного того товара, что она перевозила на пару с купцом, сверх платы. И это было хорошо, не считая того момента, что чай Фьюз не пила, и знакомых у нее не было. Точнее, как сказать, не было — с другими выпускниками Академии она не контактировала, дядя Йор же точно не стал бы распивать чай с подчиненной. У мужика было слишком много дел, чтобы не проводить свободное время дома, в кругу семьи. И, вероятно, именно из-за того, что у Саливан-Фьюз сегодня вышло довольно сумбурное знакомство с личностью, кажется, такой же замкнутой, как она сама, идея найти тот злополучный ящичек и наконец-то реализовать его потенциал не в одиночестве дошла до уровня, когда ее можно было назвать навязчивой. Проблема, разве что, была в том, что кают было шесть. И было совершенно неизвестно, где этот ящик, ибо каждое из помещений, за исключением того, что занимала сама Софи, находилось в состоянии сущего бардака — ящик чая был не единственной вещью, которую Фьюз просто отложила и заперла дверь, ведь команды не было, а значит, все пять оставшихся кают можно было считать большими кладовками.
Конечно, роясь в кучу белья, одежды, каких-то деталей и перелопатив две из трех спальных комнат, в голове Фьюз рано или поздно появилась мысль, что все это она делает зря. В том плане, что это она затворница на своем корабле, а не Чистильщик, у которой наверняка есть друзья. По крайней мере так было с Эрис, когда та решила заговорить с Софи — у нее были свои знакомые, но они периодически общались друг с другом, и этой общительности хватало и на группу друзей, и на странную девочку, увлекающуюся механикой. И, честно говоря, Софи этого хватало, хотя речь сейчас была не о приюте, а, скорее, о долге. Кивнув себе и выкинув в сторону еще один испорченный самофланж, капитан попыталась себя убедить, что дело здесь было сугубо в договоренности. Завтра она наверняка улетит из Столицы, отвозить еще что-нибудь, куда-нибудь, ибо время деньги, и когда вернется сюда через неделю или когда еще, то либо забудет о своем обещании, либо просто не найдет Чистильщицу... Чистильщика. Вопрос рода в имени все еще беспокоил, честно говоря. А это значило, что надо было добраться до этой клиники сегодня, отдать долг и... и...
Софи села посреди всего того хлама, что был раскидан по полу, и задумалась. А что дальше? В смысле, отдать ящик, помахать ручкой и убежать? А потом опять улететь, заняться работой и никогда снова ни с кем не общаться, пока в руки Фьюз не попадет еще какая-нибудь контрабанда? Вот Эрис наверняка не размышляла ни о чем похожем, она просто приходила пообщаться, терпела глупости, что периодически говорила Софи, и все было хорошо. Голова капитана в задумчивости повернулась куда-то в сторону, где было свалено несколько контейнеров, забитых сухпайками, когда ее взгляд привлек небольшой, примерно 20х20х30 сантиметров ящичек с наклейкой в виде листочка. И это было то, что нужно — наклейку Софи точно запомнила, но вместо того, чтобы подорваться на месте, только опустила голову и еще раз задумалась, стоило ли идти? Если она пойдет и, к примеру, предложит попить чаю на Жестянке и получит отказ, то... ну.. Зато она избавится от лишнего груза, все равно этот чай ей не нужен. А если согласится? У нее вообще есть незабитый под завязку чайник, чтобы все это заварить? А если ее там нет? Десятки, сотни «а если?», которые не позволяли подняться и пойти, осаждали голову Фьюз, пока та пыталась понять, что она вообще делает, и зачем. И все это продолжалось, пока в голову ей не пришло две мысли. Первая высказывала предположение, что Софи одиноко. Не в том плане, что ей не хватает семьи и толпы детишек на Жестянке, а в том, что последним человеком, с которым она перебросилась парой слов, был техник в доках, общение с которым было довольно скудным. Дядя Йор же  вообще имел такой взгляд, будто хотел испепелить Софи на месте за любую оплошность, и с ним общение было вести трудно. А тут была незнакомка. Интересная. Со своей жизнью, да еще и с такой интересной работой. И без голоса. Но, в конце концов, Софи тоже было трудно общаться, и в перспективе полное отсутствие речи не сильно бы повлияло на ее безмолвные деньки, проведенные в неби.
Вторая мысль заставила Фьюз подняться и подхватить ящик с наклейкой-листочком. Она заключалась в том, что Эрис тоже не знала, что ей ответит Софи, когда впервые заговорила. Никто не знал, даже сама Софи, а это значило, что, по сути, Фьюз сейчас не в том положении, которое можно было бы назвать, к примеру, «в меньшинстве», или подобрать любое другое выражение, подразумевающее «не в своей тарелке». Иногда надо выходить за границы своей зоны комфорта. В особенности если твой мозг подсказывает тебе, что тебе нужно хоть с кем-то общаться не только по работе, просто потому что это может привести к тому моменту, когда по кораблю Софи будут ходить друзья. Воображаемые. Эта мысль была как минимум жуткой, поэтому, дрогнув от потенциальной надвигающейся шизофрении, Фьюз бегом отправилась обратно. Только для того, чтобы увидеть багряные лучи заходящего солнца, пробивающиеся через окна дока, когда она покинула Жестянку. А это значило, что провела она на корабле не полчаса, как планировала.
И она снова бежала. Так быстро, как только могла, будто от этого зависела ее жизнь. И, впрочем, так и было. Ноги болели, руки тоже — ящик, как оказалось, был полностью забит пакетиками с чаем, аккуратно сложенными так, чтобы занимать все пространство контейнера, прессованными и от того весящими слишком много для такой вещи, которую люди зовут «чай». В конце концов, там мог быть и не чай вовсе, а очередная контрабанда, честно говоря, Софи так ни разу и не открывала его, просто потому что ей было не интересно, но сейчас, отбивая все пятки о мостовую, ей в голову пришла мысль, а не какая-нибудь ли жесть сейчас у нее в руках, способная взорвать парочку домов? Конечно, вряд ли. Конечно, если не вряд ли, то это будет крайне забавно. Но мысль эту закончить Фьюз не смогла просто потому, что добежала.
Было темно. Точнее, темнело, ибо закат был все еще в процессе, но из-за узких улочек свет его практически не пробивался до самих улиц и домов, в итоге превращая этот квартал в довольно таки темное местечко. Но это было не важно, хотя бы потому, что в тот момент, когда Фьюз приближалась к «Красным Воротам», или как там называлась эта клиника, бар или черт знает что, ее взгляд выцепил в темноте знакомую шевелюру. Честно говоря отсутствие голоса и прическа были единственными вещами, которые запомнились воспаленному полетами мозгу Софи достаточно отчетливо, чтобы выцеплять Чистильщицу из толпы, однако, судя по тому, что на улицах сейчас никого не было, это была именно она. И когда запыхавшаяся, крайне уставшая и пытающаяся отдышаться Софи резко остановилась в пяти шагах от своей бывшей покупательницы, ноги ее подвели, заставляя опуститься на одно колено, положить ящик на второе, и, тяжело дыша, выпалить то, что пришло в голову Фьюз первым под ярлыком «смешное»:
- Доставка чая. - одновременно с этой фразой Софи положила правую руку на ящичек, что расположился у нее на ноге, а левую на бедро, из-за чего поза ее даже имела некую напускную уверенность, хотя, честно говоря, внутри у Фьюз все сжалось. Настолько, что еще немного, и внутри капитана бы образовалась черная дыра. Просто потому, что если и был хороший момент, чтобы развернуться и уйти подальше от странной девицы с ящиком, на которой наклеили изображение листочка, то он был прямо сейчас. В эту секунду. Стоило убежать. Ну или хотя бы молча уйти. И в способности Чистильщицы молча уходить Софи не сомневалась. И эта мысль была достаточно горькой для того, чтобы Фьюз не могла даже выдавить из себя улыбку, стоя на одном колене с каменным лицом, будто делала Карин предложение руки и сердца. Честно говоря, она до сих пор не знала, какой ответ ждет от немой девушки с совушкой на плече, выглядящей аки пират.

Отредактировано Sophie Fuse (2017-09-29 14:17:43)

Все это выходило из под контроля. В смысле, вообще все за сегодняшний день, начиная от склянок и заканчивая собственным поведением, Софи будто не контролировала вовсе, и если бы у нее было время задать себе вопрос, а что она, собственно, делает, то пожала бы плечами и... Да нет, она прекрасно знала, что делала. У нее было время обдумать свои действия, было время на то, чтобы признать их годными или негодными, и сейчас, двигаясь по улице и помахивая своими бесчувственными культяпками, которые раньше были руками, она смотрела в спину уходящей Чистильщице и думала о том, куда приведет ее эта дорога.
Наверное, это было неправильно, искать внимания у других людей, потому что тебе одной плохо. Это было в каком-то смысле эгоистично, и стук каблуков по мостовой будто поддакивал этой мысли с каждым шагом Фьюз, да и не только ее одной. В конце концов, Эрис, будучи эдаким эталоном доброжелательности, заговорила с ней не из-за того, что ей было плохо, а наверняка потому, что она пожалела Софи. За годы разум перестал видеть в тех отношениях в приюте, когда они были детьми, все хорошее, перестал думать, что это все было только ради веселья и стал искать в них корысть, которая так часто имела место быть в работе. А было ли вообще во Фьюз что-то, кроме ее работы? Последние годы явно выжрали кредитами и долгами все то человеческое, что еще было в ней, и сейчас, когда долгов не было, и когда не надо было рвать волосы на голове, думая, где достать деньги до назначенного срока, у нее появилась возможность пообщаться хоть с кем-то, потратить время на минуты простого разговора, но.. Но общаться-то было не с кем. Поэтому, идя вслед за Карин, Софи чувствовала, что делала что-то не так, и что все это неправильно. Но мотивы тем и хороши, что чаще всего они остаются только мотивами. Да и кому будет плохо от того, что Салли захочет с кем-то поговорить.
Хотя, слово «поговорить» не подходило к гробовому молчанию, которое преследовало парочку девиц всю дорогу. Ни слова, ни звука, даже когда они дошли до дома, и Софи замерла в некотором удивлении — здание было внушительным. Не таким внушительным, как офис Йор&Соло, скорее, антураж его делал внушительным и значимым, по сравнению с другими домами на улице. Монолитным. Важным. Будто сошедшим с чьей-то картины. Внутренний монолог мог бы длиться и дольше, если бы не звук поворачивающегося ключа, который вывел Софи из оцепенения, из-за чего та еле слышно охнула и побежала, по крайней мере попыталась побежать в сторону входа. Ее приглашали. А она даже не успела задуматься о том, что заходить в чужой дом немного неприлично, как и напрашиваться на чаепитие, впрочем, но времени на драгоценное общение не было.
Она была внутри. Зашла, оставив обувь у входа, медленно мотая головой туда сюда, подмечая детали, тут же забывая их, выцепляя новые. Так выглядели дома обычных людей. Прибранные, аккуратные, наполненные вещами. Дикий контраст по сравнению с домом Салли, если ее каюту можно было назвать домом. Пустая комната с двумя койками, одна из которых была поднята так, чтобы не занимать место. Вместо стола — ящик с простыней, заменяющей скатерть, вместо стульев — ящик поменьше, оставшийся от кофе.  Графин с водой, вечно пустой, и стакан, дико заляпанный. Крайне сильный контраст по сравнению с чистым, до белизны, домом Чистильщицы, что само по себе было каламбуром, заставившим Фьюз еле заметно улыбнуться своей остроумности, поделиться, которой, правда, не удалось. А еще тапочки. У Софи не было тапок. И это было уже ударом в солнечное сплетение, от которого капитан, правда, оправилась довольно быстро, надев предложенные Карин и отправившись вслед за хозяйкой на... на кухню.
Это было еще одно помещение, прошедшее мимо Софи. Конечно, она знала, зачем оно — в приюте тоже была кухня, как и в Академии, но не на Жестянке. Там был малый грузовой отсек. И в нем был холодильник. И плита. Которые использовались... практически никогда, потому что у Фьюз не было времени что-то готовить во время полета — оно уходило на маршрут и пилотирование. Поэтому, когда обе девушки вошли в обитель приготовления горячей пищи, Софи в каком-то смысле потерялась, не зная, куда ей можно сесть, встать или забраться, чтобы не мешать, поэтому постаралась расположиться где-то в уголочке, возле тумбочки, или как называлась та штука, в которой внизу были ящики, наверху столешница, и проходила она через всю стену. Софи не знала вот, как, поэтому в голове просто обозначила ее как «тумбочка длинная, кухонная», и, стараясь не мешать телодвижениям Карин, оперлась на нее, будто о стенку и, удерживаясь на месте благодаря рукам, взявшимся за столешницу, продолжила рассматривать помещение, где она оказалась. И это было интересно, хотя и в полной тишине в плане разговоров, нарушившейся только в тот момент, когда Фьюз заметила — ей делают знаки.
Не внимания. Спонтанные поначалу движения имели определенный смысл, ускользающий от владелицы корабля. Честно говоря, она вообще не понимала, был ли это осознанный жест или некое подобие ругани, которая бывает у немых, но повторяющийся жест определенно что-то значил. Как и акцентирование внимания на на чае, видимо. И хотя Фьюз пришла сюда общения ради, в голову ей, будто железный лом, ударило осознание, что языковой барьер в этом доме слишком силен. Но недостаточно силен, чтобы не попытаться его сломать:
- Эм.. Чай? Хороший? Плохой? - робко попыталась расспросить Софи, пытаясь все же понять, что от нее хотели, и хотели ли, чуть прищурившись, и стараясь  не пропустить ни одной детали в жестах Карин, имени которой пока что так и не знала — Я.. Не очень знаю язык жестов.. Эм, извини. -
Капитан опустила взгляд. Сделала заметку, что ей нужно выучить язык жестов. Нет, не «нужно» - необходимо. Прямо сейчас, в эту секунду, потому что она и так опоздала с этим знанием, не смотря на то, что предполагала, что такой язык выучить за пару часов не выйдет, какой бы умной она не была. Хотя, Софи и так не считала себя умной, учитывая, что она забралась в дом к незнакомому человеку, которому просто хотела отнести чай. И, конечно, с которым хотела пообщаться, но последнее было невозможно для постепенно теряющей хватку Софи в силу обстоятельств.
- Я не хотела обидеть, просто.. Не так уж часто общаюсь с людьми. Вообще. - «теряла хватку» постепенно начинало переходить к «поднимала панику». По крайней мере, если бы Софи была кораблем, то как минимум на трех палубах из четырех бы уже горел пожар, полыхали двигатели, а система охлаждения дала сбой, ибо по сравнению с легким румянцем Карин, Фьюз была смущена явно сильнее. Возможно, боялась, что ее выгонят, ибо она не знала языка. Возможно, боялась еще чего-то. Честно говоря, она сама уже не знала, от чего так сильно беспокоиться, но, видимо, больше всего ее подкашивало, что она не могла нормально вести разговор. И, тем не менее, даже этот пункт она нашла в себе силы перебороть, снова взглянув на свою немую собеседницу и задать ей хоть один вопрос, что, возможно, имело смысл задать с самого начала:
- А могу я чем-нибудь помочь? - произнесла она, еле заметно дрожа, и явно делая усилие, чтобы не дрожал и ее голос, чуть позже раскрыв суть своего вопроса, спустя полторы секунды — В смысле, с чаем. Заварить. Или может еще что-нибудь. -
Уже несколько лет Софи пила кофе. Заваривала кофе. Молола кофе. Только кофе. Никакого чая. А чай точно заваривается так же, как кофе? Сомнения возникали одно за другим.

Жизнь постепенно налаживалась. Все вообще шло к лучшему, если задуматься, хотя на то, чтобы задумываться у Софи банально времени — мозг работал в усиленном режиме, анализируя, погружаясь в размышления, фокусируясь на тех простых вещах, что она могла делать в плане подготовки стола к трапезе. Налаживалось вообще все, ибо теперь у Фьюз был определенный профит от той провалившейся поездки, да и, судя по тому, что ее не нагнали сразу в доках Столицы власти, никто не знал о том, что она что-то перевозила. Просто какой-то кораблик решил долететь до Края и вдруг развернуться обратно, как только к нему обратились. Застенчивый кораблик. Застенчивый капитан. В данный момент, правда, не особо застенчивая, хотя бы потому, что к любой обстановке постепенно можно привыкнуть, и к бумажкам Софи привыкла довольно таки быстро еще в клинике. Или больнице. Она все еще не знала, как называть то место, название которого постепенно стерлось из памяти со всей беготней и ноющей болью в ногах и руках, замечать которую, правда, не хотелось, и Фьюз и не замечала.
Листочки появлялись один за другим, но, учитывая, что поначалу Софи заняться было нечем, читала она все, что оказывалось рядом с ней, и отвлеклась только тогда, когда появилась записка про нож и рулет, увидев которую девица чуть оттолкнулась от тумбочки, на которую опиралась и молча, хотя и не без явного ореола радости и жизнелюбия вокруг себя, развернулась, открыла пару ящичков, пока наконец-то не нашла искомый столовый прибор, а затем, оставив его на столе, что был на кухне, а затем упорхнула к холодильнику. Хотя, назвать его холодильником у Фьюз не поворачивался язык, хотя бы потому, что для нее холодильником был потрепанный белый ящик, лежащий на полу и имеющий крышку, которая открывалась только вверх, будто контейнер. По крайней мере именно такая махина, без разделения на отделения, и была у Софи на корабле. Но, благо, аскетичной капитанше хватило мозгов не высказывать свои впечатления, и просто приоткрыть холодильную камеру, достать оттуда то, что подходило под описание рулета и, придерживая тарелку, на которой он лежал, обеими руками, понести его к столу, попутно толкнув бедром дверцу и прерывая поток холодного воздуха, тянущегося из предмета кухонной техники. И, честно говоря, только когда Софи поставила этот рулет на стол, ей в голову пришла мысль, что эта штука, если не была куплена в магазине, то сделана хозяйкой.
Нож плавно лег лезвием на мягкий хлеб, разрезал его, и, хоть и довольно таки медленно, из-за задумчивости Фьюз, на столе постепенно появлялись один за другим аккуратные кружочки с красной начинкой, не заметить в которой из-за запаха клубнику было невозможно. И это было на несколько порядков мощнее и наверняка вкуснее, чем то, что могла приготовить Софи, даже не столько у себя на корабле, сколько вообще в жизни. У нее была возможность, к примеру, сварить риса, или макарон, затем поджарить их. Кажется, она даже пару раз пыталась сделать блины, и в итоге вышло крайне отвратительно, хотя бы потому, что Фьюз поняла — экспериментировать с пропорциями ей придется точно еще долго, в то время как времени на это не было, и она бросила идею. Но рулет вообще представлялся этой девушке, которая легко могла разобраться в работе двухфазового импульсного двигателя, чем-то невероятным, поэтому, закончив с его нарезкой, Софи бросила мельком взгляд на Карин, в то время стоявшую к капитанше спиной, и разбирающейся с чаем. Врач, которая еще и умеет готовить, при этом не говорит. Последний пункт казался, по крайней мере Софи, чем-то совершенно великолепным, хотя бы потому, что в этом молчании Фьюз не видела вообще ничего плохого, ибо частенько думала о том, что огромному количеству людей неплохо было бы почаще молчать, вместо того, чтобы обсуждать, к примеру, погоду, или цены на топливо для кораблей. Молчание вообще устраивало Софи, и нарушила она его только в тот момент, когда ей протянули еще одну бумажку, на данный момент последнюю, и, прочитав которую Фьюз охнула и поборола желание ответить «А я Софи!», просто потому, что это Карин уже знала.
Вместо этого Саливан-Фьюз взглянула на свою собеседницу, все еще держа перед носом бумажку, и, наконец-то приняв кружку с горячим чаем, повторила тот же жест, который Карин делала в отношения ящика с чаем, то ли желая показать, что она его запомнила, то ли... Честно говоря Софи не знала, что хотела сказать, поэтому, понимая, что просто «спасибо» вряд ли передаст все то, что она хотела сказать, все же открыла рот:
- Очень приятно познакомиться... - фраза потонула в воздухе так же быстро и так же смущенно, как появилась на фоне всей этой тишины, нарушившейся, впрочем, довольно быстро, хотя бы потому что Фьюз поднесла к губам кружку, стараясь  не замечать, как у нее плавится рот, и отпила слишком громко, так, что характерный звук повис на кухне вслед за словами Фьюз. Но, в целом, это было своеобразным первым шагом, хотя бы потому, что теперь Софи, вероятно, тоже получила некое разрешение на общение, в то время как до этого максимум могла сказать жестами «не работает», «окей» и теперь еще и «спасибо».
- Рулет очень вкусный — произнесла девица еще до того, как успела отправить первый кусочек в рот, ибо и по запаху было понятно, что он отличный, разве что сама Фьюз не могла понять, зачем она сказала эту фразу. То ли от того, что ей хотелось как-то похвалить хозяйку, если все же это был ее кулинарный шедевр, то ли... то ли от желания попасть в неловкую ситуацию из-за похвалы, адресованной какой-нибудь кондитерской в итоге, но хотя бы в чае Софи была уверена — И чай тоже! -
Затем пришла мысль, что чай как раз она и принесла, а заваривала Карин, и в данном случае Софи скорее хвалила себя, поэтому тут же покраснела, отпила еще немного, дабы скинуть вину за этот румянец на температуру воды в кружке, и, сглотнув, попыталась улыбнуться
- В смысле, спасибо большое, что пригласила... - голос не дрожал, но, кажется, постепенно капитан возвращалась в то состояние, которое было до наступления обоюдного молчания, и в этот же момент ей в голову пришла еще одна мысль, которую Фьюз почему-то не могла не озвучить, чуть сжавшись, потупив взгляд и покрепче взяв кружку обеими руками, благо, пальцы у нее не сжигались от этого прикосновения — Если не против, что я на «ты». -
Молчать было куда проще. В молчании не было этикета. Теперь же Саливан-Фьюз чувствовала, как тупеет с каждым произнесенным словом в глазах хозяйки дома.  Зато рулет был вкусный.

В общем и целом, это был успех. По крайней мере так утверждала маленькая воображаемая Софи в голове у настоящей, не воображаемой, Софи, которая в данный момент, поставив чашку на тумбочку рядом с собой, по пути взяв еще кусочек рулета и запихнув его в рот целиком, и еле удержавшись от того, чтобы схватить еще один, читала записку, что ей передала хозяйка дома. Думать, конечно, о том, что знакомство было успешным Фьюз не хотелось, но именно эти слегка эгоистичные мысли и пришли в голову капитана во время чтения, ибо тут же появилось осознание, что перед ней стоит такой же асоциальный элемент общества, как бы противоречиво это не звучало, как и сама Фьюз. И это был плюс, потому что если бы Карин вдруг сказала, что принимает гостей каждый день, то это бы значило, что у нее как минимум много друзей. Друзей получше Софи, не смотря на то, что в данный момент слово «друг» вообще было малоприменимо по отношению к странной девице, похожей на механика. Но все это было не важно, потому что в данный момент Саливан-Фьюз наконец-то нашла что-то, хотя бы маленькую ниточку, за которую можно зацепиться, как, в свое время, Софи решила зацепиться за Эрис, когда еще была в приюте.
Начало было не особо красноречивым — Фьюз прочитала записку еще раз, посмотрела на Карин, открыла рот, чтобы сказать что-то но вместо этого вдохнула воздух и так и замерла на полсекунды, поняв, что не знает, как высказать свои мысли, что было довольно таки странно для человека, которые только и делает, что говорит сама с собой во время полетов. Пальцы сложили записку пополам, рот закрылся, взгляд ушел куда-то в сторону. В голове тут же началась переоценка всего того, что пришло в голову, однако, времени на это у Софи не было вовсе, хотя бы потому ,что хоть вечер и был довольно таки расслабленный в плане событий, разговор требовал определенного подхода, который требовал в свою очередь времени.
Но его не было, поэтому свернув бумажку еще раз, Фьюз взглянула на прячущуюся Карин и тихо начала нести бред. Не то, чтобы совсем бред, просто именно бредом и казалось Софи то, что она говорила:
- У меня тоже нет дру-гостей. - Фраза про «у меня нет друзей» могла бы выглядеть хуже только если бы в ней было слово «тоже», и Софи таки умудрилась его вставить в свою реплику, резко замолчав и постаравшись пустить все свои силы на то, чтобы не начать извиняться в тот же момент за свои подозрения, что у Карин нет друзей. Возможно, они были. Просто не ходили в гости. Может быть, она тусит с ними в барах, или на каких-нибудь сходках врачей-хирургов или еще каких сборищах. Фьюз знала, что у капитанов кораблей точно есть такие сходки, и проводятся они после каждого удачного полета в ближайшей портовой забегаловке. То есть, каждый раз, когда кто-нибудь прилетал в порт. Каждый день. Целый день. И на таких мероприятиях Софи старалась не светится, хотя бы потому, что не пила, по крайней мере регулярно, и по крайней мере специально. Но все эти мысли уводили ее дальше от тезиса, который хотела высказать девушка, в очередной раз складывающая пополам бумажку с написанным текстом.
- В смысле, я тоже не часто общаюсь с людьми. И не хожу в гости. Да и у себя никого не принимаю. - на мгновение в голове появилась Жестянка и малый грузовой отсек — единственное место, где, теоретически, можно попить чаю — Но пить чай в гостях это хорошо. И... Ну. Общаться это тоже хорошо. -
Взгляд снова ушел в сторону. За этот день Софи слишком много раз останавливала себя, прежде чем сказать какую-то глупость, но, в общем и целом, ни к чему плохому пока ее глупые затеи не привели. Пока. Поэтому, возможно, как раз для того, чтобы все это ее дело приняло успешный оборот, стоило сделать глупость, в лучших традициях Эрис, которая наверняка в этот момент чихнула где-нибудь в Столице, сидя в особняке. Или Оакшире. Честно говоря, Софи не знала, куда уехала ее подруга, ибо общения между ними после расставания не было, но это точно не означало, что всю оставшуюся жизнь Фьюз проведет в одиночестве. И эта мысль и подпитывала капитаншу, нашедшую совершенно случайно во всей Столице хотя бы одного единственного человека, который тоже не любил общаться с другими людьми. Которая.
- Но пить чай, по-моему, это хорошо, тем более с рулетом. - Глаза Софи пытались смотреть на что угодно, виляя то на потолок, то на кухонную утварь, то на рулет... О, снова рулет. Вкусный. Не отвлекаться. В итоге взгляд попал на Карин, и, видимо, именно это послужило своеобразным триггером для Фьюз, которая припомнила разом все те моменты, когда прилетала в Столицу, полвечера думала, что бы поделать, затем понимала, что провела весь свой отдых за лежанием на койке и размышлениями, после чего ужинала совершенно безвкусной едой, точно такой же, которую ела во время полетов, ибо ее не надо было готовить, и ложилась спать, потому что завтра рано вставать и снова лететь. Ладно, про безвкусную еду, конечно, было лишнее — большая часть рационов все же имела вкус, да и не самый плохой, но, говорят, есть что-либо с кем-то намного аппетитнее, чем в одиночку. И этот рулет это только доказывал.
- В общем. Я не хочу напрашиваться, но, может быть... - слова потонули в горле так же быстро, как мысли тонули в голове Софи, одна за другой то подбадривая ее, то наоборот говоря, что все это гиблое дело, и пора валить домой, да только когда она в прошлый раз устроила забег на дальнюю дистанцию до выхода из клиники, то в итоге в вернулась с ящиком чая, и в этот раз ей не хотелось возвращаться с еще одним ящиком, тем более, что на корабле больше не было чая — Как насчет дополнительных совместных чаепитий, если я не слишком наглая, и вообще, если пить чай это хорошая идея? -
Последняя фраза была выпалена на одном дыхании, просто потому, что если бы Фьюз уделила ей больше времени, то успела бы передумать. Передумывать было нельзя, нужно было как можно скорее высказать то, что ей хотелось, хотя, в итоге, фраза «давай дружить» мутировала довольно таки сильно. Но, насколько знала Софи, взрослые люди не подходят просто так на улице и не говорят «давай дружить». Не предлагают пить чай вместе или ходить под луной, хотя последнее, кажется, было вообще из другой оперы. Взрослые люди идут по пути эффективности и взаимовыгодного сотрудничества с серьезными минами, и по крайней мере это Фьюз умела, еще раз отведя взгляд, затем вернув его к Карин и будто бы приободрившись:
- У меня еще есть печеньки! - выдала она свой последний козырь, будто бы он мог быть решающим в вопросе «стоит ли приглашать полоумную чудачку-механика к себе еще раз?» Вот уж печеньки-то точно должны были склонить Карин к этой идее, пронеслось в голове Фьюз, уже готовящейся к тому, что сейчас ей придется краснея прощаться и бежать в сторону Жестянки. Потому что если пойти пешком — в голову точно полезут мысли, а вот когда бежишь — приходиться сосредотачиваться на беге. И на больных ногах.