Симон — не кот. И точка!

...что, правда, не мешало ему вести себя подчас точь-в-точь как та самая очаровательная животинка с треугольными ушками и хвостом-метёлкой.
Вот и сейчас, почувствовав дыхание лета, Эрра забрался подальше от своей родной постельки, оставив Светоч в спальне, в стенах Академии, и обустроился, как мог, на её окраинах. На ночь-другую, не больше того. Пока дуют тёплые эфирные ветра, а в воздухе сверкает фиалковое волшебство, видное только ночью.
Учился Симон когда хотел и сколько хотел, так что никто ему и слова не сказал. Откровенно говоря, пропажи кота никто даже не заметил.

А тот, ничтоже сумняшеся, притащил с собой сперва простыню и одеялко. Затем — подушку. Разложил первое, сверху на него — второе.
Проголодался.
Притащил вестфолльское молоко, то, которое даже на свежем воздухе не портится добрый десяток дней, — краем уха Эрра слышал что-то про особую волшебную обработку, но ничего не понял, — следом принёс остатки огромного куска шоколада, подаренного папой два месяца назад, а также краюху хлеба, стащенную с кухни, немного сыра и, разумеется, сироп с блинчиками. Вместе со всем этим — аляповатую скатерть, на которой всё это можно было хранить.
Дальше — больше.
Ночью здесь оказалось удивительно темно. Потому вскоре рядом обнаружились подсвечники и, собственно, свечи. Их делали из особого жира, прямиком с диких островов, и часто использовали для праздников, потому что тёплый оранжевый свет испускали лишь самые обычные из них, в то время как другие горели алым, лиловым, белым или даже синим светом. Ректор привёз их в огромном количестве давным-давно, зная о любви своего названного сына к свету.
Чтобы солнце не тревожило, когда не нужно — оформил навес. Но не сверху, а сбоку — когда солнце заворачивало за стену «убежища» и светило прямиком в бок. Иногда оно было мягким, но зачастую, особенно летом — беспощадным. Со стороны навес напоминал скорее парус, особенно когда ветер в него задувал.
Порой перед глазами Симона пролетало что-то красивое. Он рисовал очень плохо, но всё равно чувствовал, что должен попытаться это запечатлеть. Поэтому рядом вскоре оказались чернила, листы с бумагой, перо и пресс-папье в виде миниатюрной Академии. Это тоже принадлежало первоначально ректору, но эту штуку он сыну не дарил — тот стащил сам. Без дурных замыслов, разумеется, и на глазах папы. Стало быть, тот был и не против.
Надо ли говорить, что вскоре разнообразные мелочи вокруг размножились прямо-таки в геометрической прогрессии?

Так прошло несколько дней.

И вот, свернувшись клубком, Эрра наслаждался утренним покоем. Он уже давным давно проснулся, и сейчас пребывал в той самой утренней дрёме, когда организм уже готов встать, а вот мозг ещё нет.
Прямо на нос ему приземлились крохотные лапки, и следом за этим действием сразу же открылся большой жёлтый глаз. Что-то проснулось в животе Симона, отдалённо похожее на голод, но он был слишком человеком, чтобы так легко поддаться инстинктам.
Но следом за стрекозой в нос ударил непривычный запах. Человек. То есть, не совсем человек... А там и ощущение взгляда со стороны подоспело. Откуда-то сверху.
Сонно моргнув несколько раз, Симон задрал ушастую морду и увидел любопытную девичью мордашку, глядящую на него из-за края обрыва.

Да, за тем краем, который Ноэль показался самым что ни на есть окраинным, был ещё один край, ниже, где и расположился Эрра. И спуск к нему, стоит отметить, был поодаль, и не слишком заметен. Впрочем, при желании Ноэль могла вполне безопасно спрыгнуть и так. Места тут было достаточно, хотя сверху издалека казалось, что земли дальше больше нет.

Долгую минуту, не моргая, Симон пялился на неожиданную гостью, не зная, что сделать и что сказать.

— Доброе утро, — Промурлыкал он робко, всё также находясь голышом под одеялком. Мордочка его выражала решительную растерянность. В голове почему-то появилась совершенно глупая фраза, которая часто мелькала в бестолковых разговорах взрослых. — Как ваши дела?

Отредактировано Erra (2018-07-09 16:34:46)

Симон невольно дёрнул ухом.
Не то, чтобы девочка сказала что-то совсем уж неприятное, — доводилось ему вещи и похуже слышать! — но было одно жирнющее "но".
Эрра — не кот! И точка!

Поэтому сперва Эрра недовольно поморщился. Ему очень не нравилось, когда его называли котом. Пускай даже он котом и был.
Вторичным следствием его реакции стал хвост, который задвигался, как у самых настоящих котов, из стороны в сторону, и потому кончиком выскользнул из-под одеялка. Знающие кошатники сказали бы точно — сердится!

Но рассердиться на самом деле Симон не успел. На место негодования быстро пришло недоумение, поскольку в следующую секунду он перестал бы котом и стал нарушителем! И попробуй сразу пойми, что хуже!
Эрре, который до сих пор Академию никогда не покидал, казалось вполне естественной его нынешняя позиция в этой жизни. Он учится всякому здесь, живёт, кушает, развлекается. Всё это — под надзором папы. Его это устраивало. И никто никогда не называл его нарушителем. До этой минуты.

...стрекоза, разумеется, слетела с кошачьего носика, словно бы почуяв приближающуюся грозу (а может, просто опасалась, что Ноэль решила отправиться за ней, несмотря ни на что), когда произошло падение.
И прежде чем Симон сумел принять обиженное решение, он услышал зов храброго и горячего сердца. Когда кот понял, что девочка вот-вот сорвётся, он действовал почти инстинктивно: подхватил одеялко, точно спасательное полотно, и попытался поймать незнакомку.

Некий камешек больно царапнул ухо, песок закрался на край простыни, с печальным звоном сумка девочка упала на масляную лампу, и что-то разбилось, то ли лампа, то ли что-то внутри сумки, а затем с глухим стуком приземлилась сама Ноэль.
И на каких-то пару секунд, растянувшихся в миниатюрную искрящуюся вечность, в глазах Симона потемнело.

— Мяу. — Неуверенно ответил он. Он хотел сказать что-то другое, но что уж получилось.
Поморгав, Симон неуверенно сел, вытянув лапки из-под Ноэль... а потом вдруг страшно смутился, осознав, что он сидит перед ней нагишом.
Раньше-то здесь никого не было! И стесняться было нечего!
— Закрой глаза! — Со смесью негодования, смущения и робости воскликнул Симон, после чего уже напал на Ноэль с одеялком в руках, накинув его ей на голову.

— Теперь вы пойманы! Подождите немного! — Серьёзно объявил он, и, точно молния, скрылся с одеждой в руках за «парусом». Ткань у того была достаточно плотная, чтобы разглядеть за ней что-либо было решительно невозможно. Поборов смущение, Эрра натянул колготы и сапожки, а следом за ними и куртку. Шляпку он пока надевать не спешил.
— Можете снимать одеялко!
Дрожащим голосом разрешил он, после чего сел на коленки рядом с Ноэль, ладошками упершись в простыню и уставившись ей в глаза своими фонариками.
— Я не нарушитель. — Серьёзно начал он. — Меня привёл сюда папа, очень-очень давно, и с тех пор я живу здесь. Не прямо-прямо тут, но недалеко! Может, это вы — нарушитель!
Мордочка Эрры выражала искреннюю озабоченность и настороженность. Ушки его стояли торчком. А глаза не мигали. Даже шерсть кота, кажется, была приподнята и хорошо замечалась, поблёскивая в редких лучах восходящего солнца.
— Вы в порядке? — Уже менее сурово поинтересовался он, после чего уловил запах крови и тут же нашёл источник — коленку. Мордочка Эрры приняла удивительно хитрое выражение. — Её нужно промыть!

И, забыв подумать, Симон мягким и плавным движением скользнул языком по ранке, взяв ногу незнакомки своими ладошками. К счастью, Симон был не до конца котом, и язык был скорее мягким, нежели шершавым, пусть и не без последнего.

Осознание своего действия пришло к Эрре не сразу.

Язык уже скользнул по ранке, нежно и мягко, когда он вдруг замер и ме-е-едленно поднял взгляд на девочку. А та смотрела прямо на него. Зелёные глаза против жёлтых. Может, она тоже была оборотнем? Глазища у неё в самом деле были огромными. И хвост был, Симон заметил его боковым зрением, и уши остренькие, и бровки серьёзные...

И вот так, медленно принимая решение, Симон лизнул её коленку ещё раз. Ещё осторожнее и ласковее.
Его вывод был логичен донельзя — раз уж начал, то доведи до конца! В конце концов, ранку действительно нужно было промыть. Наверное. По крайней мере, Эрра в это искренне верил.
А потом бессовестно отплевался в сторону, сморщив мордочку. Оно и понятно: он же грязь вымывал!
Затем, чихнув и дёрнув ушками, отвернулся в сторонку смущённо.

— Его все называют ректором. — Тихо промурлыкал он, — Я называю папой. Он привёз меня сюда давным давно, и у меня никогда не было другого папы. Вот.
Симон робко скосил взгляд обратно на Ноэль.
— Я здесь тоже учусь! — Заявил он. Громко так заявил. Не в плане громкости, как бы то парадоксально не звучало, а в плане смысла, поскольку ученик из Симона был в действительности аховый. — Меня зовут Эрра, и обычно я живу в Академии, но на это лето сделал себе убежище здесь. Самое настоящее логово!
Удивительно, но несмотря на очевидную неуверенность сквозила в словах ушастого и какая-то храбрость, и даже нотка гордости.
— Правда, все называют меня Симоном, — Поморгал он следом и снова отвёл взгляд. Глаза его коснулись шоколада, который он так и не доел. К счастью, своих вкусовых качеств и даже формы угощение не потеряло, а голова Эрры не потеряла способности размышлять. Так в неё и пришла хорошая идея. — Хочешь шоколада?
И он, невольно облизнув губы, ибо сам сладкое любил, протянул ей здоровенный кусок, предлагая отломить себе кусочек.

Невинный вопрос, прозвучавший из уст Ноэль, был, на самом деле, не так прост, как ей казалось.
Разумеется, Эрре хотелось, чтобы девочка называла его Эррой, ему это имя казалось очень крутым, а ещё — он по какому-то наитию запомнил его как своё собственное, настоящее, но в то же самое время котёнок очень уж привык к тому, что все его кликали Симоном. С другой стороны...

Эрра внимательно пялился на Ноэль и размышлял, пока та снимала носочек.

...с другой стороны, она была не всеми, верно? К тому же, она была очень и очень серьёзной. Девчонки вообще очень часто бывают серьёзными, но вместе с тем — и грубыми. И если серьёзность Эрре нравилась, то вот грубость — не очень. Он так легко, как это делают многие люди, обижать других не умел, да и не хотел.
Эта же девочка, кажется, была немножко другой. Возможно потому, что не была человеком.

Поэтому сперва Эрра кивнул, когда речь зашла о том, что всё в порядке. Подтвердил, стало быть.
— Да, приёмный. — Симон не видел в этом запретной темы для разговора. Он так всю сознательную жизнь прожил и никогда не задавался вопросом, кем были его настоящие родители, и есть ли они вообще. Незачем. У него есть настоящий папа здесь и сейчас, который не стесняется о нём заботиться. — Спасибо.
Он чуточку покраснел, но потом краснеть передумал — заподозрил, что оценочная характеристика выдана была заочно, авансом. Такое Эрре не то, чтобы не нравилось, но по очевидным причинам было не так ценно.
Подумав ещё чуть-чуть, и убрав шоколад в сторону, Эрра решился.
— Зови меня...

А потом мимо пролетела стрекоза и Ноэль, как самый настоящий хищник, в охотничьем прыжке набросилась на бедное насекомое.
На что Симон отреагировал шоком. Потрясённым взором проводил он полёт новой знакомой и падение, не в силах предотвратить одну из частей этого путешествия.

— ...Эррой. — Когда всё закончилось, промолвил он.
Затем подкрался поближе к Ноэль и вернул одеялко на простыню. Затем, поразмыслив секунду, закинул одеяло на «парус», деловито отряхнул простыню и разложил её, а с ней и подушку, и одеяло, обратно на землю.

— На стрекоз так не охотятся. — Заявил он. — К тому же, ты рискуешь упасть вниз, а папа говорил, что так делать не надо. Там, конечно, специальные сети стоят, мне папа рассказывал, которые отлавливают всё лишнее, что падает, и студентов тоже, но за такое ругают и лишают сладкого!.. Наверное.
Жёлтые кошачьи глаза вновь уставились на Ноэль. На секунду в голове проскользнула мысль, что её личико тоже надо бы промыть, но в этот раз рассудок оказался быстрее, подгоняемый словами Ноэль «у людей так не принято». Да, она потом сама же заявила, что она не человек, но это всё равно очень походило на что-то вроде «окей, в этот раз пусть будет так, но больше так не делай!» Так что Симон не сделал.
Вместо этого он подобрался ближе и сел рядом. Вновь на коленки.
— Стрекоз нужно приманивать неподвижно, на запах. Их глаза видят очень-очень много, так что нужно либо использовать сачок, либо специальные заклинания. — С важным видом кивнул Эрра. — Например... — Он задумался... А ведь это правда может сработать! — Они чуют твой пот. Но любят сладкое. Если измазать тебя в шоколаде, смешать его с потом, то стрекозы сами прилетят на тебя! Правда, не только стрекозы, но...
Симон задумался, есть ли здесь ещё кто-то, но в конечном счёте пожал плечами.
— Наверное, не стоит. — Осторожно заметил он.

Эрра с готовностью кивнул.
Эрра — это хорошо! Это правильно!
Вдвойне приятно, что девочка так легко согласилась с этим его именем. Обычно у котёнка с этим было на порядок больше проблем. И, кажется, Симоном его большинство сверстников потому и называли, что сам Эрра хотел называться Эррой.
В общем — доволен. Правда, сама девочка этому внимания уделила на порядок меньше.

— А я люблю сладкое. — Пожал плечами Симон в ответ на неустрашимость Ноэль. — Думаю, было бы очень неловко, если бы ученики могли бы здесь падать. Сети поставить проще, чем искать выпавших учеников...
Жёлтые глаза повернулись на пару мгновений на горизонт, но быстро вернулись к Ноэль. Эрре определённо нравилось её лицо. Глядеть на девочку было приятно. И дело было, вестимо, не только в огромных зелёных глазах или острых ушках, но и уверенности на чистом открытом лице.
Хотя и ушки, и глаза, и хвостик Эрре тоже нравились.

Симон подкрался к Ноэль поближе, когда та упала на землю и ненавязчиво навис над ней, глядя снизу вверх и дёргая, время от времени, ушками.
— А мне было бы жаль шоколада и лениво мыться. — Признался он. После чего выразительно скользнул языком по губам, машинально. Тот у него явно был больше, чем у обычного человека. Сам он этого жеста не заметил. Зато он заметил как моргнул и улыбнулся.

— Давай. — Кивнул он. Друзей у него не было, и он в них не особо нуждался, но Ноэль ему нравилась. Она не обзывалась, не ругалась и вообще... была весьма приятной? В общем, с ней он дружить был не против. — Я пока поживу здесь, так что если захочешь — приходи! Тут много места и я принесу ещё пару подушек и ещё одно одеялко для тебя, если захочешь поспать!
Эрра аккуратно подобрался сбоку к Ноэль. Зачем-то принюхался, внимая запах новой подруги украдкой, словно бы и не затем сморщил мордочку, и отметил, что та пахла весьма приятно. Несмотря на закономерные следствия недавней активности. Эрра делал так всегда, когда встречался с чем-то, что ему нравилось и хотелось запомнить...
Но ведь Ноэль человек! То есть, не человек, конечно, но в каком-то смысле! Их запоминают иначе!
Эрра лёг рядом с Ноэль, на живот, и подпёр мордочку, устремлённую к девочке, лапками.

— А как тебя зовут?