Хинри лежала на спине, прикрыв тыльной стороной ладони лоб, и смотрела в небо. Окружившие границы плаща, который служил в свое время спасением от сырости и дождя,  а сейчас в качестве неплохой подстилки, травинки, трепетали от редких порывов ветра, будто норовили сорваться в полет вверх, до Столицы. Приятная погода. Сильная, будто служащая предзнаменованием чему-то невероятному и такому же сильному, как надвигающийся шторм. И, признаться, такая погода радовала Дюмон куда больше теплых деньков, которые были такими частыми гостями на первых и выше параллелях. Для полноты картины не хватало только дождя, и когда на границе обзора лежащей и ничего не делающей преподавательницы появилась тучка, лицо Хинрикки тронула кривая ухмылка, плавно переходящая в полноценную довольную улыбку. Да, это же просто волшебно.
Нет ничего лучше дождя нижних параллелей.
Конечно, на свете есть много людей, которые не согласились бы с этим заявлением и сказали бы, к примеру, что на каком-нибудь Вестфолле самые прекрасные закаты или что-то в этом роде, но у Хинри всегда было множество доводов за эти самые дожди. Хотя бы потому, что они держали в тонусе. Ты не хотел попасть под них, ты готовился к ним, и они могли прийти внезапно, не то что какой-нибудь снегопад. Они были тем врагом, что всегда мог быть рядом, и одновременно могли быть твоим самым лучшим союзником, если у тебя не хватало питьевой воды.
Чуть поморщившись, потянувшись и зажмурившись, Хинри резко выдохнула, затем, позволив себе последнюю секунду праздного лежания, развалилась на плаще, после чего резко встала и повернула голову в сторону остальных идущих тучек. Да, это точно были не союзники. Будто целый флот, разрозненный и клубящийся, они надвигались со стороны горизонта, и хотя только часть их должна была зацепить Остров Величия, и их бы хватило на то, чтобы устроить жителям поселения крайне мокрый день. А это значило, что стоит поторопиться. Ну, стоило бы ровно до того момента, как в голову Дюмон не пришла мысль осмотреться в плане того, есть ли на полях, где она расположилась, кто-нибудь враждебный, и в поле зрения исследовательницы не попала белая фигура.
- Терри? - невольно сорвалось с губ Хинри, выражение лица которой сначала приобрело удивленный вид, затем радостный, наполненный надеждой, после чего в глазах безумной докторши, крайне серьезной в застенках Академии, зажегся довольно детский огонек — Терри, какой сегодня день?! -
Терри был черепом. Он не разделял радости своей хозяйки, и, в общем-то, его мало волновал сегодняшний день, но когда тебе задают вопрос, на него нужно отвечать. Поэтому машина, замурованная в чьей-то бывшей голове, зажглась искрами магии и поднялась в воздух с края зеленого плаща, там же, куда был отложен рюкзак и что-то, что куда проще было описать словом «винтовка». Волшебная такая винтовка. С колбочками.
- Одиннадцатое мая, шесть утра, пора подниматься наверх-.. - ответил летающий робо-череп голосом своей хозяйки, что этим утром записывала очередное сообщение самой себе для прослушивания, чтобы не надо было вести дневник, требующий пера, бумаги и чернил. Конец сообщения, правда, дослушать не удалось, хотя бы потому, что в этот момент Хинрикка вскочила с плащика, будто она была студенткой, которую готов был отчитать учитель за ее лень, отряхнула с живота и бедер опавшие травинки и, судя по причитаниям, остальное сообщение ее вообще не волновало:
- Арк, я же опоздала! Божечки, она уже здесь. Терри! - причитания закончились довольно быстро, одновременно с тем моментом, когда обе ладони Дюмон легли на те места, где у черепа раньше были щеки, фиксируя его в статичном положении и заставляя прекратить свое постоянное плавание вверх-вниз — Терри, бегом марш ко мне, залети к Фреду, проиграй пару первых сообщений, и добавь еще это: «Я задерживаюсь, доберусь к вечеру, отсылаю к тебе фамильяра». -
Ответа от черепа не последовало. Хинри нахмурилась, пристально глянула в один единственный окуляр, который и был для Терри «глазом», после чего вздохнула, и добавила:
- Прости, я немного волнуюсь. «Я задерживаюсь, доберусь к вечеру, отсылаю к тебе Терри». Так лучше? - ответ последовал — маленькая искорка где-то в глубинах механизма, за круглым выпуклым стеклышком, заменяющим глаз. И сразу после этого летающий череп дернулся вверх, вырываясь из хватки, и понесся, будто фрегат, по воздуху, утробно гудя, в сторону поселения, куда должна была прибыть Хинри. Впрочем, торопилась она далеко не туда, хотя бы потому, что в момент, когда череп покинул ее, преподаватель пригладила волосы на макушке, что выбились из аккуратного хвостика, который за утро и полдень уже перестал быть достаточно аккуратным, после чего улыбнулась и побежала в сторону маааленькой белой фигуры, что двигалась куда-то в сторону спусков к нижним уровням острова.
Долго бежать не пришлось. Что странно, ее вообще никто не заметил, за, скажем, 100-10-1 метр, в результате чего радостные объятия, которые Хинри уже подготовила на бегу, превратились в сбивание с ног, после чего профессор замерла, чуть согнув руки в локтях и испуганно воззрилась на белую девочку, которую только что сбила. На задворках сознания появился стыд. Тут же смытый волной умиления от извинений, а затем и попытки спрятаться со стороны Миры, из-за чего реакция у «мисс Дюмон» вышла не самой адекватной для исследователя, который встречается с объектом своих исследований спустя долгое время:
- Божечки, как-же-я-давно-тебя-не-видела! - именно так, в одно слово, притом в сопровождении скорейшего падения на колени, следом за которым Миру заключили в крайне крепкие объятия с непрекращающимся потоком умиления и лепета — Я так соскучилась, ты не поверишь, сколько всего я тут интересного нашла, и вообще, я столько хочу узнать, ты же наверняка расскажешь что-то интересное, кстати, точно, ты, случаем, не голодна, у меня есть яблоки с собой, пара красных из местных садов? -
Последние кусочки этой фразы были сказаны уже без объятий, но все еще с несменным захватом со стороны Хинри, руки которой оставались на плечах Миры, видимо, исключительно для того, чтобы не отпустить малышку в ту же секунду, в которую Хинрикка ее нашла. В конце концов, не просто так же она ждала все это время и планировала всю эту свистопляску с поездкой до нижних параллелей, чтобы попрощаться с самым важным в ее жизни предметом исследований в родной среде обитания за три с половиной секунды.

Была в Дюмон такая черта, которая нередко становилась причиной некоей неприязни к женщине, которая слишком увлекалась своей работой. В общем-то, именно в этом как раз и заключалась эта самая странная черта, хотя слово “увлекалась” здесь крайне плохо подходило. Скорее, иногда у Хинри бывал такой взгляд, будто она не просто вела разговор, а параллельно задавала себе самой вопрос “насколько с моей стороны было бы невежливо препарировать своего собеседника”, и чаще всего он проявлялся именно в разговоре с Мирой. В ее случае, конечно, до препарирования дело бы еще не дошло, хотя бы потому, что помимо внутреннего состояния девочки из бездны, оставалось еще множество тех вещей, которые можно было бы изучить и без хирургического вмешательства, но востороженный взгляд все равно оставался на месте каждый раз, когда бледная девочка попадалась на глаза Хинри. Этот случай не был исключением.
- О, ничего особенного, на самом деле, просто пару раз спускалась вниз. - довольно быстро ответила на вопрос девочки Хинрикка, напрочь пропуская длительнейший опус о ее попытках спуститься действительно “вниз”, скандалы с руководством экспедиции по поводу того, что они топчутся на месте, нового знакомого по имени Фред, который осел на Острове Величия и знал куда больше любого специалиста Академии. И эта история могла бы продолжаться и продолжаться, если бы собеседником Хинри был кто-то кроме Миры, потому что кому угодно в мире профессор могла бы поведать целую лекцию о своих приключениях. Но не бледной девочке. Потому что любая минута, проведенная за разговором означала минуту, проведенную не за наблюдениями, а за бессмысленным сотрясанием воздуха. Тем не менее, на этой мысли что-то в голове Хинри щелкнуло, и появилась мысль о том, что если она не будет делиться информацией, то вполне может заслужить ярлык скучного собеседника. Со скучными собеседниками скучно.И от них хочется свалить. Позволить себе попрощаться с Мирой Хинрикка не могла. Поэтому в какой-то момент брови ее чуть дернулись вверх, взгляд ушел в сторону, и она с некоей нервной улыбкой будто вспомнила все те подробности, которые должна была рассказать, прерывая свои изучающие гляделки и чуть отстраняясь от маленькой девочки, одновременно держа ее за руку и ведя за собой, к тому месту, где некоторое время назад отдыхала после длительного пути.
- Ну, пару раз встретила местных обитателей. Но больше заостряла внимание на белых пятнах на карте. Ты представляешь, мы тут уже столько времени, а некоторые места до сих пор не изучены или не занесены на карту. - начала Хинри, чуть отвлекаясь и отвлекая саму себя от дрожи в голосе, связанной с возбуждением. Не тем, которое бывает в случае тесного общения с противоположным полом, а тем, которое бывает связано… ну, к примеру, играми на деньги. Азарт, волнение, все сразу, но если у обычных людей подобные ощущения действительно пробуждались в случае, к примеру, тех же карточных игр с каким-нибудь невероятным противником, Хинри было достаточно фразы о том, что Мира чувствует себя бодрее.
Казалось бы, мелочь. Но она давала невероятный простор для размышлений, и это было главное. Это было вообще самое главное, хотя бы потому, что именно ради нее, а не развалин и исследований. И пока что результаты, хоть и мизерные на первый взгляд, уже говорили о том, что оно того стоило. В конце концов, даже простое общение приносило плоды, но на последней фразе Миры поток мыслей резко остановился о бетонную стену, заставляя Хинри встать на полпути к плащу, которйы лежал неподалеку, раскинутый на траве, аки плед для пикника, и с неким удивлением посмотреть на свой предмет исследований.
Предмет исследований.
Которому грустно.
В каком-то смысле стало стыдно. Это можно было заметить по лицу Хинри на те полсекунды, когда она снова отвела взгляд и брови ее снова слегка дернулись вверх, но скорее в грустной манере, чем удивленной, хотя спустя этот короткий промежуток времени лицо ее будто стало светлее, а на лице появилась улыбка куда более теплая, чем напряженно сжатые губы, выдающие мысли о чем-то крайне интересном.
- Тогда… Я очень рада, что ты наконец-то добралась. - с трудом подобрав слова и чуть наклонив голову ответила Дюмон, после чего добавила, казалось бы, совершенно забыв об исследованиях – Пойдем, передохнем немного, а потом можно будет еще прогуляться. Если ты не против, конечно. -
Аура безумной докторши растворилась в воздухе так же быстро, как и возникла, после слов о том, что наверху, в Столице, было далеко не весело именно без нее. Мало кто говорил подобные вещи, хотя бы потому, что мало с кем из коллег Хинри вообще могла говорить о близких отношениях. Когда кто-то из студентов, кому ты преподаешь, что соскучился, зачастую, это говорит о том, что ты просто лучше что-то рассказываешь, чем соседний учитель, или можно меньше капаешь на мозги. В данном же случае посыл был совершенно другой, и хотя с одной стороны он вроде как должен был умилить и повысить настроение, приводя в итоге к еще одному сеансу обнимашек, иной бы заметил, что Хинри, напротив, слегка погрустнела. Хотя бы потому, что в своем веселом настроении эта женщина, обычно, довольно бодра и активна, а в грустном будто становится другим человеком. Рассудительным, неторопливым, тщательно подбирающим слова и довольно тепло улыбающимся.
Мда. Стыдно.