Профессор Реддингтон никогда не отличался терпением. Новый план всегда был для него вопросом жизни и смерти, и судя по тому, что сердце его после слов Йорд словно пропустило несколько ударов, нужно было его реализовывать, и реализовывать быстро, в надежде, что в это время случится что-то интересное. Что-то крутое. Что-то забавное, что подогреет интерес Наблюдателя и позволит прожить еще парочку дней, не растворившись при этом. Вероятно, именно по этой причине Окто выглядел сейчас именно так, как выглядел — облако дыма, готовое рассеяться в любой момент, и эта ирония иногда даже заставляла его улыбаться.
- Твою мать, да вы что, шутите?! - начал распаляться Туманник, хватаясь одной рукой за голову, а второй, с мелом между пальцев, бить по доске с «концепт-артом» - Гравитация! Сила, с которой нас тянет вниз, боже. -
Реддингтон не был знатоком физики. Честно говоря, физику, как таковую, вообще не преподавали в Академии, поэтому большая часть терминов, что использовалась в описаниях Окто, была заимствована из других миров, и объяснять их каждый раз было так же мучительно ,как учить бабушку пользоваться компьютером, заходить на свой почтовый ящик и звонить по скайпу дяде Вове из Воронежа. Грубо говоря, разница знаний у мумии и двух механиков была слишком велика, но ругать их за эту разницу было бы низко. Окто ругал, тем не менее.
- Ладно, давайте по другому. Иди сюда! - вытянув правую руку и прикрикнув, колдун заставил зашевелиться кипу бумаг в углу, что до этого стояла недвижимая. Затем, в очередном ворохе листов и со скоростью летящей синицы, в руку ему выстрелил кусок камня. Точнее, куском камня его было назвать сложно — это был, скорее, плохо ограненный каменный столб, ростом чуть меньше Реддингтона, будто бы сделанный из черного стекла. В этот момент, когда его посох наконец-то оказался в руках у Окто, он мог куда нагляднее показать весь свой замысел, ведь, в конце концов, рисовать на доске – это одно, а вот чертить в воздухе чертежи — совсем другое, и магией он мог передать куда больше информации, чем через ограниченные следы мела на черном фоне. Стукнув один раз об пол этим куском обсидиана, а затем нарисовав в воздухе полумесяц, маг начал творить чудеса, и первым из них была довольно большая парящая в воздухе бадья. Следом в левой его руке оказался небольшой камешек и губка.
- Итак, профессор Флеймстоун, вот у нас есть вода, а вот — Окто демонстративно показал камешек и губку, подняв свою пятерню на уровень головы — Камень и маленькая губка. Назовем ее Боб. Что из этого будет плавать в воде, а что пойдет камнем на дно? -
Очевидный вопрос, очевидный ответ, следом за которым последовало падение двух предметов в бадью, наполненную водой. Иллюзия была достаточно качественной, чтобы вода в ней характерно плюхнула и на поверхности ее пошли круги.
- Правильно. Камень потонет. Почему камень потонет? Потому что он тяжелее воды. Потому что он плотнее воды. Потому что это камень, черт возьми. - тон Окто явно выдавал его раздражение, будто он объяснял кучке детсадовцев совершенно очевидные вещи, что, в понимании Реддингтона, было недалеко от истины - А у губки плотность меньше, но если ее сжать и оставить в сжатом положении, или заполнить провалы в ней, так, чтобы ее плотность стала больше, чем у воды — потонет и она. -
Еще один стук посоха об пол — вода в бадье разделилась надвое, и та, что была сверху, осталась прозрачной, в то время как нижняя окрасилась в темно-синий. Судя по всему, камешку, лежащему на дне, это не понравилось, и, медленно, но недостаточно медленно, чтобы остаться незамеченным, он начал подниматься, пока не застыл на границе из двух жидкостей.
- Теперь представим, что в этой же бадье у нас есть какая-то невероятно плотная штука, тоже жидкая, но при этом плотнее камня. - посох на этой фразе благодаря легкому толчку со стороны Окто отлетел, а точнее, плавно «отплыл» по воздуху, замерев в левитирующем положении в паре сантиметров от паркета — В этом случае он будет держаться между этими двумя слоями жидкостей. Но если мы сделаем камень плотнее или, наоборот, уменьшим его плотность... -
Чуть поправив бинты на правой руке, исключительно ради наглядности, Туманник сунул руку в бадью, достал свой излюбленный иллюзорный камешек, после чего с хлопком превратил его в... Камешек чуть меньшего размера, который тут же пошел ко дну, а затем, добравшись до темно-синей плотной субстанции, пошел в сторону дна дальше, добравшись в итоге до железной, судя по виду, поверхности бадьи.
- А теперь вот в чем прикол. Поменяем воду на эфир, а физическое тело камня на эфирное. Та же картина, только слоев в тысячу раз больше. От самого плотного, ближе к сердцевине мира, до самого разреженного у какой-нибудь стопятидесятой параллели. И чем легче, чем меньше плотности в эфирном теле, тем выше оно будет отправляться в воздух. По крайней мере так я думаю, исходя из той фигни, что я получал во время экспериментов — Окто не доверял цифрам, даже тем, что сам вывел,предпочитая эксперименты на практике, и это было понятно из его голоса, однако на этом объяснения его не закончились — И в теории, я нашел, как сделать такую штуку, у которой эту плотность можно будет менять, банально применив к ней определенный заряд. Я не знаю, как это перевести в формат, понятный для людей без способностей к магии, но попробуем представить, что если направить в этот предмет пучок света с определенной интенсивностью, то он вдруг расшириться. -
Еще один хлопок — бадья, камешек и губка исчезли из виду, и как только Окто развел ладони — между ними образовалась тонкая светящаяся нить, словно натянутая между рук профессора, и оставшаяся натянутой даже когда он их опустил. Нить затем, от прикосновения колдуна, будто стала толще, но также и более размытой, будто бы палец Реддингтона заставил ее раздуваться, как хлеб на дрожжах.
- И этому предмету будет плевать на то, какой он формы. Можно будет сделать его в виде пони, облучить и тогда у нас в небе будет постоянно висящий пони. - Окто задумался, почесывая подбородок, на мгновение, а вместе с ним, видимо, задумалась и нить, мгновенно свернувшаяся в контурное изображение маленькой лошадки, постепенно уплывающей под потолок — Вот черт. Ладно, не суть. -
Снова хлопок в ладоши — пони под потолком пропала, рассыпавшись на несколько небольших искорок. Профессор же снова взялся за посох, до этого летающий в свободном полете над полом, после чего, стукнув им, видимо, в последний раз, создал объемное изображение того, что, по его мнению и должно было быть его кораблем, разве что нарисован он был все теми же нитями, и напоминал больше обычный парусник, разве что к нижней части его корпуса, под ватерлинией, было привязано несколько длинных лент, тянущихся до самого пола.
- К черту катапульту. И к черту готовые идеи, Флеймстоун. - подвел итог, Окто — Если б мне нужны были инженеры для постройки корабля — я б не звал вас с ученицей. Я б позвал парочку бородатых мужчиков, которые бы за бутылку водки накидали мне чертеж. Что мне нужно, так это понять, как все эти идеи скрепить воедино. Что подводит меня к следующему вопросу. -
С этими словами Реддингтон снова отправил посох в свободный полет, прошелся сквозь иллюзорный чертеж корабл, подойдя к Йорд, и, стоя прямо перед ней, раскинул руки сначала в сторону, а затем, согнув их в локтях и прижав к телу, сжал кулаки, выставляя вперед два указательных пальца, видимо, обращая внимание на то, что его следующая фраза будет относиться именно к девочке-нниту.
- Ты умница. Не забудь потребовать стипендию, или что вам там нищебродам платят. - после этого маг занял свое обычное положение, то бишь, выпрямился, упер руки в бока и, мечтательно, будто обращаясь уже к стене, что стояла за Йорд, произнес — Будем жечь уран. Или магний. -
Затем мужчина обернулся к плавающему в воздухе чертежу и, вытянув руку, заставил его отрастить себе крылья — два полотна из светящейся ткани выстрелили из бортов корабля, делая из него подобие птицы, тут же заставив Окто добавить еще один комментарий.
- А вообще, два из трех... Я отмел идею с солнцем из-за отсутствия нужного количества кремния, но, с другой стороны... Можно жрать эфир. И, кажется, я даже знаю, как это сделать. - профессор снова задумался. В последнее время он все больше и больше говорил сам с собой, редко обращаясь к кому-либо, за исключением тех ситуаций, когда что-то объяснял, и этот момент — был как раз из тех, когда Окто говорил сам с собой — Интересно, сколько крылатых нужно общипать, чтобы отделать перьями такие крылья. Наверняка энергию можно будет передавать по меди. Или металлу. Или через магнетитовые туннели. Хм... -
Окто сел. Вроде бы на стул. Или табуретку, он точно не знал, но он точно сел, задумавшись. С одной стороны, была идея с солнечными панелями. И что-то похожее он уже встречал в иных мирах — кремниевые тонкие пластинки, собирающие из света Солнца энергию, но будет ли это работать в его мире? С другой стороны был эфир, запас, практически, неисчерпаемый, в котором можно было летать, который можно было пить, но который оставался недосягаемым для обычных смертных, вроде него, или Йорд с Флеймстоун. Оставались крылатые, и с их помощью наверняка можно было бы найти способ летать выше восьмой параллели. Судя по расчетам профессора, он мог уменьшить плотность эфирного тела достаточно, чтобы оно вытолкнуло легкий корабль вплоть до 10-ой параллели, но все еще оставался незакрытым вопрос с источником питания. Любой вид энергии нужно было перегонять в ману, а ману — направлять в ковры-самолеты, заставляя их подниматься или опускаться. И тут-то Реддингтона осенило окончательно.
- Нам не нужно будет три мага. Достаточно одного — он поднял голову, сидя, как оказалось, на стопке бумаг, - Даже не мага. Маги не умеют гнать эфир. А знаете кто может? -
Киты. Рыбки. И сильфы. Видимо, Окто намекал на то, что если сделать штурманом сильфа, этот проект может уйти дальше этапа под названием «навязчивая идея».
