Каждый капитан судна, каждый член экипажа, каждый корабельный кок рано или поздно встречается с людьми из Альянса Ветров, которые рассказывают про пиратов. Информацию о них можно узнать буквально везде, и хотя, в большинстве своем, рассказы ведутся с точки зрения крайне маловероятного налета, а не каждодневной опасности, любой представитель альянса готов будет по первому требованию зачитать список тех вещей, которых ни в коем случае нельзя делать при нападении пиратов. И он довольно длинный. «Не смотреть в глаза» и «Ни в коем случае не отбиваться» - лишь первые и вполне очевидные пункты в нем, в лекцию также внесены советы на тему того, как избежать налета, где не стоит летать, и еще куча разного и интересного, собранного за годы полетов разными умными людьми. Проблема заключается в том, что ничто из этой открытой информации не может подготовить к тому ужасу, что испытывает любой на корабле, слышал предупреждение о приближающемся неизвестном корабле, который движется на полной скорости.
Софи предупреждения не слышала — его было просто некому проговаривать. Только напряженное молчание и нервный взгляд на приборную панель, где кристаллический экран выводил изображение легкого фрегата. Который приближался. И, честно говоря, Фьюз не была глупой — в ее голове уже зародился сценарий, что она будет делать в подобном случае. Перед каждым полетом она примерно прикидывала вероятность появления налетчиков, морально готовясь к возможным нападениям и прикидывала, что она будет делать. План был всегда прост — педаль в пол и драпать как можно дальше, что, в общем-то, было вполне логично. Но логика не всегда работает в таких ситуациях, и на ее смену тогда приходят эмоции.
По крайней мере именно эмоции и заставили Софи резко отвести штурвал в сторону, когда из-за небольшого островка выплыл кораблик без опознавательных огней или хоть каких-либо индикаторов цивилизованности. Эмоции тут же подвели к мысли, что не смотря на вполне логичный вариант, что это просто левый корабль, а не именно пираты, драпать стоило как можно быстрее. Эмоции вообще были хорошими помощниками в этом деле, но куда лучше помогло бы отсутствие груза, который замедлял Жестянку, хотя и без него, тяжелое судно вряд ли смогло бы сбежать от цепких лап фрегата, который был ближе с каждой секундой.
Взгляд перешел на другую панель — карту. До ближайшего островка цивилизации было далеко. Очень далеко, да и куда проще было бы банально развернуться на 180 градусов и отправиться обратно на Айрон, с которого Фьюз и летела к Столице, перевозя с одного острова на другой несколько десятков контейнеров с ингредиентами для алхимиков. Которые наверняка бы пошли на какие-нибудь целебные отвары для детишек и, вооружившись этой мыслью, Софи бы выжала из своего корабля все, что только можно, но сбежала бы от преследователей, добралась до Столицы, и воображаемые детишки были бы здоровы. «Бы». Вместо этого на первом экране корабль-преследователь был еще ближе. И осознание того, что ей не сбежать, и что Альянс в таких случаях обычно рекомендует даже не выходить на связь, а просто остановиться и сдать корабль, надеясь на милость и «пиратские законы», было куда более очевидным и реальным, достаточно реальным, чтобы Фьюз заметила, как ее руки немеют на штурвале, а взгляд пытается выцепить хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь подсказку, или спасательный трос, или круг, да что угодно, лишь бы только до нее не добрались.
Честно говоря, она даже не заметила, как убрала руки с штурвала, и, поджав ноги, сжалась в кресле пилота, не сводя взгляда с экрана с пиратским кораблем, пока по всему корпусу Жестянки не раздался глухой удар. Абордажный крюк — устройство для сдерживания таких вот неповоротливых беглянок. После этого момента она не смотрела больше на экран — только опустила голову на колени и пыталась не заплакать. Потому что в Альянсе наверняка говорили о том, что встречать пиратов зарёванной — к большой беде. Не то чтобы в голове Софи не успели пронестись все возможные варианты, от банального убийства, до изнасилования и каннибализма, один хуже другого, но почему-то все ее силы сейчас были пущены на то, чтобы не зарыдать. Будто именно отсутствие слез могло спасти ее от смерти. От грабежа точно нет, но может хотя бы от смерти...

Со стороны картина была довольно таки спокойной. Один из двух кораблей, тот, что гнался, и был быстрее, в какой-то момент все же добрался до своей цели, и, поравнявшись с ней, выстрелил с одного борта неким подобием то ли щупалец, то ли канатов, а затем начал постепенно сбавлять ход, заставляя остановиться и куда более крупное судно, моторы которого продолжали работать на полную, хотя в этот момент единственный капитан сидела на мостике, схватившись за голову и еле слышно всхлипывая. Тем временем, команда рейдеров этого самого времени не теряла — по канатам, что зацепились за трубы и кабели, что еще встречались на внешних панелях машинных отделений Жестянки, постепенно начали перебираться несколько человек, что само по себе выглядело довольно таки опасно, но, вполне вероятно, эти люди знали, что делать.
А вот Софи не знала. Если бы она могла, то раздвоилась бы на двух капитанов, одна из которых ныла бы в уголке, а вторая пыталась бы придумать план действий, но учитывая, что такой возможности не было, в какой-то момент Фьюз просто подняла голову, посмотрела опухшими от слез глазами на экран, где была четко различима обшивка пиратского корабля, и потратила невероятное количество сил, чтобы не опустить голову обратно на колени. Надо было думать. Это в городе она была просто Софи Фьюз, здесь она была Капитаном Саливан-Фьюз. И это звучало гордо. И именно по этой причине Софи всегда чувствовала себя на Жестянке лучше, чем на твердой почве — потому что здесь она была куда важнее и куда значительнее, чем маленькая девочка из приюта, которой она была раньше. Или студентка-троечница. И терять Жестянку в данном случае , даже если Фьюз каким-то образом не убьют в процессе захвата корабля, означало потерять вообще хоть что-то, что придавало сил и желания двигаться вперед. Потому что для любого капитана его корабль это не просто набор из железок и магических свистелок, и Фьюз в данном случае не была исключением.
Руки легли на штурвал. Дрожали. Но даже дрожащими руками можно резко развернуть корабль в сторону преследователей и дать задний ход, резко заставляя Жестянку остановить свой ход, одновременно заставив порваться парочку канатов, явно не расчитанных на то, что жертва будет брыкаться. Следом Жестянка, что удивительно для корабля таких масштабов, завалилась влево, в сторону безымянного пока что корабля пиратов, и Фьюз почувствовала, как вылетает из кресла, одновременно пытаясь удержать в руках штурвал. Два судна столкнулись, губы Софи чуть дрогнули, когда она вернулась в кресло и поняла, что те люди, что сейчас пытались зайти на Жестянку, рухнули вниз. Или были раздавлены. Она только что убила кого-то, и из-за этого пальцы ее, сжимавшие штурвал, побелели, а зубы стиснулись, будто моля о том, чтобы девушка больше не думала в этом направлении. Где-то в далекой части мозга родилась мысль, что они это заслужили. Точнее, не заслужили, но знали, на что шли. И Софи тоже знает, потому что если раньше она могла еще прикинуться ничего не понимающей девицей (у которой есть свой корабль, ха-ха), то теперь, когда она размазала по одному из бортов парочку человек, что, впрочем, еще нужно было подтвердить, ее пристрелят. Изнасилуют и пристрелят. Или так же размажут по борту. Или сбросят в Бездну.
От этих мыслей стало только хуже, но по сравнению с теми идеями, что рождались в голове Фьюз, ее нынешнее эмоциональное состояние мало значило. В конце концов, рано или поздно, если она все же доберется до Столицы, она выйдет из корабля, и увидит несколько кровавых пятен на обшивке, ее вырвет, после чего ей придется как-то мириться со своим состоянием, но это все потом. И такими темпами не факт, что это «потом», еще будет. Поэтому важно было только «сейчас», и на данный момент именно этим состоянием времени Фьюз и решила заняться, тут же выпрыгнув из кресла и подбежав к двери в ту комнату, что была за капитанским мостиком. Закрыла дверь, крутанула вентиль, с силой попыталась завернуть его еще туже, но не вышло. Подбежала к двери на мостик, закрылась внутри, проведя те же операции. Это уже было хоть что-то, а учитывая тот факт, что дверь на мостик именно что запиралась, безопасности пилота ради, это «что-то» уже придавало немного сил.
По ту сторону металлического летающего гроба были крики. В конце концов, трудно сохранять спокойствие, когда ты летишь вниз на большой скорости, ибо сорвался в момент удара с каната, на котором висел, а страховка не выдержала нагрузки. Надолго, впрочем, момент паники  не задержался — корабль пиратов, все так же связанный с Жестянкой тросами, подождал тех, кто еще сумел вернуться на свое судно, а не рухнул в Бездну, после чего, плавно двинулся чуть вверх, позволяя абордажной команде на этот раз не перелезать, а просто спрыгнуть вниз, на то, что можно было назвать «палубой». Но «палубой» это определенно не было, хотя бы потому, что хоть верхняя часть Жестянки была относительно плоской, никаких ограждений на ней не было. Тем не менее, удержавшись на ногах после приземления, пятеро человек тут же принялось искать некое подобие входа. И они его нашли.
В какой-то момент одна из красных лампочек на капитанском мостике зажглась. Точнее, она начала яростно мигать, сообщая о том, что что-то пошло не так, однако, предшествовавший этому резкий удар, заставивший Жестянку резко опуститься вниз, и так дал Софи возможные соображения о причинах поломки. Аварийная лампа загоралась только в те моменты, когда выходил из строя целый машинный отсек, один из двух, и в каком-то смысле Фьюз было не понятно, зачем корабль пиратов решил протаранить ее судно, если собирается его только ограбить, а не развалить. Однако, те же пираты в момент удара, сбросив вниз своеобразный десант  и покончив с началом абордажа, вернулись в положение левее от Жестянки, а причиной удара был... Ну, удар.
Выглядело это так, будто сверху Жестянка попала под артобстрел, а точнее, под один единственный выстрел, пришедшийся на второе машинное отделение, заставив обшивку в этой части корабля прогнуться и лопнуть, издавая дикий скрежет. Затем повалил дым. И само пламя, хоть и ненадолго — через полсекунды мотор заглох, и накренившаяся на градусов десять Жестянка выровнялась, хоть и издала при этом довольно громкий вой — единственное машинное отделение теперь, руками Софи, работало за двоих, как будто пиратского рейда было мало.
Тем не менее, сами налетчики прекрасно понимали, в отличии от капитана Саливан-Фьюз, что нанести такой урон не могли. Спускаясь по лестнице с верхней палубы вниз, и чуть не рухнув от толчка друг на друга, рейдеры могли только гадать о том, что вообще мог сделать пилот их корабля, чтобы вообще подвинуть ту махину, на которую они залезли.
- Дрю, Сой, марш наверх! Вы двое — за мной, больше не разделяемся. - одновременно доставая из ножен саблю произнес один из нападавших, - Корабль большой, странно, что нас не встречают, так что не расслабляемся. -
Два человека вздохнули, после чего вернулись к лестнице и начали подниматься наверх. Остальные трое двинулись вглубь Жестянки, вооруженные и готовые, можно сказать, до зубов, разве что не слишком понятно, для кого именно — проходя мимо кают и осторожно открывая их, все, что они видели — это мусор и пустые помещения. Фьюз же тем временем пыталась сделать так, чтобы ее корабль не рухнул вниз. Потому что даже если у нее вдруг откроются суперсилы, чтобы побить налетчиков, если Жестянка упадет вниз, то возвращаться будет не на чем.

- Ладно, готов? - спросил Дрю.
- Готов! - ответил Сой, и Дрю дернул вентиль на дверце, открывая проход на верхнюю палубу, с которой этот абордаж и начался. И начался он скверно, хотя бы потому, что из трех братьев осталось только двое — Трой, который полез первым, теперь кормил китов. Или кого-то, кто обитал на нижних параллелях, но вместо того, чтобы скорбеть о нем, на данный момент нужно было сконцентрироваться на добыче. Оплакивать его будут, когда все закончится, хотя заканчиваться этот налет и не собирался, и именно эта мысль пришла в голову Дрю, когда он увидел искореженную верхнюю палубу, из которой валил дым вперемешку с языками пламени, которые, впрочем, скоро утихли. Но важно было даже не это, а то, что посреди образовавшегося кратера была фигура. И это было страшно.
Сой соображал в этом плане куда быстрее — его руки подняли пружинное ружье и выстрелили, но выстрела не было. Все, что успел заметить в эту секунду оставшийся в живых пират — это то, что фигуры посреди кратера уже не было — она стояла рядом с ним, даже чуть ближе к его брату, который в этот момент был без головы. Дрю не успел ничего сказать. Только попытался выхватить тот кусок железа, что заменял ему меч последние пару месяцев, и понял, что это сделать не выйдет. У него не было правой руки, и в тот момент, когда взгляд его упал на аккуратный срез, лишивший его запястья и оставляющий только культю вместо нормальной человеческой пятерни, лезвие, сделавшее этот срез, прошло сквозь шею пирата, точно так же, как оно лишило головы его брата мгновение тому назад. Итого этот день насчитывал уже три смерти.