Кабак жил своей жизнью. Музыканты играли, выпивохи пили, игроки проигрывали последние кровные, а тёмные дельцы делали свои тёмные дела. Когда-то, будучи ещё совсем юной, Могрейн любила приходить в таверны и трактиры, узнавать любопытные слухи и отслеживать ниточки, ведущие к преступникам. Уже тогда она быстро поняла, что именно в таких местах можно узнать многое из того, что хочешь знать; а также то, что не очень.
Увы, это осталось в далёком прошлом. Ныне она всё чаще заходила сюда только для того, чтобы выпить. Конечно, она нашла и иной, новый способ узнавать требуемое, но...
Двери в кабак открылись и, словно в какой-нибудь дешёвой пьесе, несколько голов сразу обернулись на новую гостью. Она не удостоила взглядом никого из них. Послышался шорох одежды. Самые нетвёрдые духом встали, явно намереваясь смыться, пока она не видит, да только судья Могрейн и не смотрела в их сторону. Она была достаточно умна, чтобы понимать, Короля Червей здесь, скорее всего, нет, а если и есть, то он явно не выдаст себя столь примитивным образом. Те люди, что в спешке покидали питейное заведение, наверняка также имели в шкафу собственные скелеты, но «Кровавый Палач», как Могрейн была широко известна даже среди простых людей, не говоря уже о преступниках, преследовала сейчас другую цель...
— Мне нужен Король Червей, Могрейн. Живым, разумеется. Ты можешь осудить его по своим правилам, как пожелаешь, но потом, когда я сделаю то, что хочу.
Сказали ей.
...шаг, за ним ещё один. С приближением к хозяину трактира последний пустел так, словно в него зашёл прокажённый, и когда Могрейн добралась до стойки, от изначального населения кабака осталось не больше трети, из которых половина была слишком пьяна, чтобы куда-то идти вообще, а другая половина, по большей части, вжалась в свои места поглубже да потемней, чтобы Могрейн их ненароком не зацепила изумрудным взглядом.
— Добрый вечер... Мэтт, верно? — Прищурившись, обратилась Могрейн к хозяину кабака. Её феноменальные способности узнавать имена едва ли не всех жителей Столицы были воистину ошеломляющие; Мэтт даже не подумал скрыть тот факт, что его откровенно передёрнуло.
— И Вам, судья, — Дрогнувшим, но не ослабшим голосом ответствовал Мэтт.
"Судья" в обращении к Могрейн было правдой. Она действительно начала свою карьеру с того, что судила людей, но, в отличие от других судей, сама находила преступника, обезвреживала и не гнушалась приводить приговор в исполнение.
Поговаривали, что в предках у неё были нниты, но проверить это было решительно невозможно. В пользу этого мнения говорила и бледная кожа Могрейн, и серебряно-белые волосы, и ярко-изумрудные глаза. Откровенно говоря, она была красива, но её руки, утопающие по локоть в крови, привлекали куда большее внимание.
— Есть что-нибудь интересное? — Улыбнулась Могрейн.
— Увы, судья. — Пожал плечами старина Мэтт. Тот самый, который никогда не отказывался рассказать историю-другую за медную монету.
— Тогда налей вина. — Вздохнула девушка. Она уже давно привыкла к подобному обращению.
Получив стакан, она, недолго думая, вылила содержимое на пол, расплатилась за него и прошествовала к столу, за которым сидел какой-то местный простофиля, набивавший пузо. Кажется... его звали Беном?
Могрейн звонко поставила стакан на стол и налила виски, флягу с которым извлекла из-под плаща.
— Приятного аппетита... Бен, верно? — Совершеннейше очаровательно, как это делает серийный маньяк перед потрошением, улыбнулась Могрейн. Впрочем, если оттолкнуться от её образа, созданного людскими толками, улыбка была весьма приятна и скорее измученна.
