«Последний из монстров», «Тангата Ману»

Церидрих, в ту давнюю пору, впрочем, лишенный не только нынешнего имени, но и каких-либо человеческих черт, родился… Хотя вернее будет сказать «появился на свет», когда мир Эйри еще был молод. На переплетении эфирных ветров величественно завис единственный материк, краски вокруг были необычайно ярки, а с небес мягко звучал смех небожителей.
Божественным творениям полагается быть совершенными, но «парадокс всемогущества» иногда играет со своими владельцами злые шутки; иначе трудно объяснить, почему один из новоявленных «крылатых» обитателей мира снизошел в него бескрылым – более того, хоть и не вполне лишенным разума, но по состоянию рассудка скорее напоминающим зверя, нежели своих собратьев.
Осознавая свое отличие от окружающих, айлир испытывал странное смятение; покинув возводимый крылатыми город, он укрылся в бесконечной зелени равнин материка, поселившись там в полном одиночестве. Звери и птицы были единственной его компанией, трава – ложем, небо над головой – кровлею; круговорот природы - «фолиантом», из которой беглец, в силу своего разумения, черпал познания.
Множество удивительных вещей представало перед его глазами: цикл жизни и смерти, звездный небосвод, непередаваемое словами величие просторов континента… Цитируя классика, он видел –
«И неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье».
Однако павший был недостаточно богат духовно, чтобы оценить всю прелесть, открываемую молодым миром. Более того, его переполняли темные эманации – голод, фрустрация и злость. Лишенный крыльев, он не мог полноценно собирать рассеянную в воздухе эфирную магию; и довольствовался жалкими крохами, что несли организмы мелких живых существ. Однако долго так продолжаться не могло – айлир, расширяющие свою сферу жизни, все чаще забредали далеко от города, в то время как беглец, терзаемый первичными инстинктами, следил за ними из теней. В голове его вызревал зловещий замысел, реализация которого была лишь делом времени… Ну, или случая.
Удобный момент представился нескоро, но зверь – в данный момент именовать его так было вполне справедливо – был терпелив и острожен. Дождавшись появления в своих владениях совершенно одинокого гостя, он затаился, выбирая момент для нанесения как можно более удобного удара. Это было небезопасно, может, даже глупо, но, вместе с тем – совершенно необходимо. Во всяком случае, «первобытная» часть натуры беглеца придерживалась именно такой точки зрения. Не имея полноценных клыков или когтей, подобающих хищнику, он, однако, был достаточно разумен, чтобы использовать должным образом имеющее в наличии «оружие» - и, бесшумно возникнув за спиной условного собрата, милосердно быстро свернул ему позвоночный столб на лишние сто восемьдесят градусов. От представшего далее зрелища более-менее окультуренные создания, пожалуй, содрогнулись бы в отвращении, ибо в цивилизованных местах нечто подобное называется тривиальным словом «каннибализм». Вцепившись в шею мертвого крылатого, беглец «выпил» всю его магию – вместе с кровью. Мясо, конечно, тоже годилось в пищу, но сейчас было не до этого. Впервые в жизни павший ощутил себя «сытым», немного утолив вечно гложущую жажду энергии. Он стал чуточку сильнее, это несомненно, однако вместе с тем «сила» отразилась на теле довольно занятным образом – оно начало преображаться, становясь ближе к по-настоящему хищному созданию. Первый шажок на длинной лестнице – ведущей, увы, не в самом удачном направлении. Хотя для беглеца это и был наиболее естественный способ восстанавливать подорванный энергетический баланс организма, проще говоря, жить.
Поскольку прочая добыча ни в какое сравнение не шла с крылатыми, беглец понял, что дальнейшие усилия должен сосредоточить именно на них. И, забегая вперед, добился в этом деле впечатляющих успехов; он был осторожен, отлавливая жертв исключительно поодиночке. Он был методичен, не давая намеченной цели и шанса воспротивиться – хотя бы потому, что никто из них нападения не ждал; был и аккуратен, не оставляя за собой следов, наводящих на сколько-нибудь осмысленные предположения. Со временем, под воздействием первобытной магии, бурлящей в жилах и собственных мрачных «идей», бескрылый окончательно преобразился. Он стал темен – ибо так было удобнее скрываться в ночной черноте; на пальцах, хотя кисти и сохранили относительно первозданный вид, красовались длинные когти, череп вытянулся, украсившись двумя парами впечатляющих клыков, а заодно и рогов – дополнительным оружием. Лишенный возможности использовать волшебство культурным образом, беглец мог направлять энергию разве что чисто инстинктивно, что и использовал для усиления своей физической формы.
До поры-до времени охотничьи шалости могли сходить с рук; однако настал-таки момент, когда потери среди айлир превысили определенный предел, небожители встревожились. Скрыться и от них у павшего, ныне полноценно заслужившего подобное наименование, шансов было не слишком много, однако на помощь пришел господин Случай в лице бога Арка и его волшебного ящика, дарованного смертным.
Некогда единый континент раскололся и его фрагменты разлетелись по разным концам мира; на одном из них находился и бескрылый монстр. Он в тот момент как раз дремал на богатом магией участке, которому в будущем суждено было стать источником, не подозревая о нависшей угрозе – точнее, сразу двух. Беглеца (на сей раз поневоле) всерьез присыпало камнями, но не убило – и течение истории для него приостановилось, став одним огромным сном…
 
Так прошла не одна сотня лет; пока однажды капсулу, в которую успела превратиться за долгие годы заваленная лежка монстра, не потревожила шахтерская партия, разведывающая месторождения полезных ископаемых. Увы – нашли они лишь свою кончину; дремлющий на источнике павший не испытывал серьезного голода, однако больших сантиментов по поводу экстренного пробуждения также не питал – сроки сна, само собой, были ему неведомы, как и понимание концепции времени. Расправившись с заметно более слабо добычей – от угощения при том не отказавшись – зверь выбрался наружу и, прищурившись на солнце, взглянул на мир снаружи…
Поменялось многое; даже без оглядки на известную адептам фен-шуй пословицу «Мир не изменился. Изменился ты». Об этом буквально кричали инстинкты – и беглец чувствовал себя весьма странно. С одной стороны, почивший в бозе континент был домом, с другой… Особого удобства, как не крути, он не испытывал и там. Здесь же, несмотря на незнакомую обстановку, он не испытывал нехватки энергии (банально успев набрать за столетия сна изрядный запас) и мог позволить себе быть просто любопытным, не тратя все свободное время на охоту.
Или нет? Судьба пропавшей шахтерской партии недолго оставалась для жителей близлежащей деревни тайной. В панике они собрали некое подобие ополчения – бесполезное, разумеется – но чудовищный хищник, нанесший удар по ремесленникам подземного труда, так и не появлялся. На глазах у людей, во всяком случае: он был неподалеку – и наблюдал. За похоронами и богослужением, паническими настроениями и мирной жизнью, мелкими «взлетами» и столь же ничтожными падениями. Раз или два особо бдительные обыватели замечали темный силуэт – но, поскольку более никаких следов присутствия опасных форм жизни обнаружить не удалось, паника понемногу улеглась. Зародив, впрочем, определенное зерно – мысль о «демоне», который бродит среди смертных, заглядывая людям в окна, многих весьма встревожила.
Лишившись нужды тратить интеллектуальные мощности на добычу пропитания, беглец пустил их в исследовательское, если можно так выразиться, русло – изучая окружение, он умнел, делая это довольно быстро. Обнаружить взаимосвязь между письменностью и речью было делом несложным, особенно после того, как удалось несколько раз понаблюдать за сеансами чтения, проводившимися в местной церквушке. С взаимосвязью букв-звуков было несколько сложнее, однако наблюдательность и терпение помогли решить и эту проблему. Многое, конечно, оставалось непонятным, поскольку слов люди навыдумывали великое множество, однако, выучившись чтению, монстр начал потихоньку выкрадывать книги, оставленные владельцами где-нибудь в не особо бросавшемся на глаза уголке. Потом, конспирации ради, возвращал их на место, однако не раньше, прочтения от корки до корки. Таким образом, расширяя словарный запас, павший достиг уровня крестьян довольно быстро – а двигаться дальше ему мешала ограниченная культурная выборка. Стоило, пожалуй, попытаться покинуть остров, иначе любопытство доконало бы бывшего (теперь язык не поворачивался называть его так в полной мере) зверя.
«Мирный» образ жизни успел немного сказаться на его чертах – и, пусть с обывательской точки зрения беглец все еще был далеко от облика, милого людям, смертоносное начало в нем смягчилось, а алые огоньки глаз светились разумом. Тем не менее, попасть на борт корабля – самого простого и доступного средства перемещения – цивилизованным образом явно можно было не рассчитывать. Пришлось выбрать удачный момент и зацепиться за днище, после чего сместиться таким образом, чтобы было трудно заметить с земли; при «приземлении» же поступить обратным порядком. В более оживленных местах провернуть такое было бы сложно, здесь же, ввиду относительного захолустья, тайная вылазка прошла успешно.
Милостью (или проклятием?) Арка тихий городок, в предместьях которого теперь расположился беглец, стал местом остановки представителя небезызвестной Академии. Сего немолодого и почтенного мага звали Фродерик и основную часть своей жизни он посвятил изучению фауны мира. Чувствуя, что он как-то отличается от остальных людей, беглец, снедаемый одиночеством, решил попробовать выйти на контакт; в случае неудачи, в конце концов, всегда можно было просто… заставить оппонента замолчать.
Что и сказать – волшебника, как-то вечером выбравшегося прогуляться в окрестный лес, дабы развеяться от городской суеты, поджидал изрядный сюрприз. Внешний вид гостя, укутанного в темный плащ, пугал… однако вместе с тем в нем ощущались разум, сила и… Пожалуй, печаль. Кто-то другой, пожалуй, счел бы за благо уничтожить подобное создание или попытаться изловить его с тем, чтобы доставить в Академию, однако Фродерик, осознав уникальность случая – подобное исследование вполне могло стать жемчужиной его записей – не стал спешить с выводами или действиями. Он попытался заговорить с названым гостем… И, признаться, малость вздрогнул, когда тот, приоткрыв клыкастую пасть, ответил не совсем уверенно, но все же посредством человеческого языка.
Так, волею случая, старец стал первым и, в своем роде, единственным наставником монстра; тот оказался хорошим учеником и искренне тянулся к граниту науки, стараясь охватить обновленным взглядом мир, ставший необъятным даже пуще прежнего. Фродерик расспрашивал ученика о его прошлом и происхождении. Полученные ответы оказались несколько уклончивыми, но маг не спешил; взамен он охотно делился знаниями – историей, географией, биологией… Отдельным пунктом шло обучение волшебству, поскольку потенциал ученика, кхм, несколько отличался от того, с чем наставнику доводилось иметь дело ранее. Не проходила мимо и литература – уже довольно скоро эти двое, как заправские приятели, могли часами сидеть, обсуждая персонажей, сюжеты, вопросы этики, морали и этикета, различные аспекты философии и влияния технологий на жизнь человека. Да мало ли их, собственно, тем, которые могут поднять и претворить в предмет для дискуссий достаточно не лишенные фантазии мужи? Даже если один из них – вовсе не человек…
По настоянию Фродерика – и получив от него протекцию – наконец-то нашедший подобие места в жизни монстр и сам пополнил состав преподавателей Академии. Ему, безусловно, многому предстояло научиться, однако в этом плане работа с молодыми умами – процесс взаимный и эту истину своему преемнику старый исследователь сумел передать в полной мере.
С тех пор миновал не один десяток лет; похоронив престарелого мага неподалеку от леса, где произошла их первая встреча, бывший зверь оглянулся на изрядно разросшийся город. До такой степени, чтобы лить слезы, на манер смертных, он так и не очеловечился и, даже потеряв учителя, мог позволить себе лишь единственный взгляд, в который, однако, вложил всю доступную ему скорбь и горечь утраты. Чтобы закрыть – вновь – возникшую в душе пустоту предстояло заняться активным сбором знаний; почему бы и нет? За пределами академического мира, где павший вращался последнее время, еще невероятное множество всего нового и интересного, нужно только уметь искать. К тому же, для него дальние вылазки не так опасны, как для других… А брать с собой компанию монстр пока не горел желанием – ему хотелось побыть наедине с собой.

     
Особенности и умения:

Мировоззрение:
Истинный нейтрал.

Связь с Вами:
ЛС.

Пожелания на игру:
На данный момент - неопределенные. Играть?...

Если Вы вдруг пропадёте, то...
Пункт 1б.